Совершенное искусство в своей окончательной задаче должно воплотить абсолютный идеал не в одном воображении, а должно одухотворить, пресуществить нашу действительную жизнь. Красота нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира. Всякое зло может быть сведено к нарушению взаимной солидарности и равновесия частей и целого; и к тому же в сущности сводится всякая ложь и всякое безобразие. Всякое ощутительное изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния, или в свете будущего мира, есть художественное произведение.

Статья как бы служила продолжением более ранней (январь 1889 г.) работы "Красота в природе", опубликованной в том же журнале. В них Соловьев изложил свои эстетические воззрения, легшие в основу литературно-критических статей о русской поэзии, над которыми он трудился в 1890-е гг. Эпиграфом первой статьи ("Красота в природе") стали слова Достоевского: "Красота спасет мир". В письме к Фету автор раскрывал смысл работы: "Определяю красоту с отрицательного конца как чистую бесполезность, а с положительного -- как духовную телесность". В самой статье "красота", важнейшая категория соловьевской эстетики, понималась как "преображение материи чрез воплощение в ней другого, сверхматериального начала". "Красота в природе" пестрит естественнонаучными примерами, цитатами из Дарвина, но итоговые ее выводы противоположны эстетике "шестидесятников" (Н. Г. Чернышевский, Д. И. Писарев). Принципиально важен тезис Соловьева о том, что "красота в природе не есть выражение всякого содержания, а лишь содержание идеального, что она есть воплощение идеи".

Статья "Общий смысл искусства" подводит читателя к воззрению на искусство как на "вдохновенное пророчество". Художник, таким образом, становится пророком. В дальнейшем эта тема получила развитие в работах "Судьба Пушкина", "Мицкевич", "Лермонтов".

Цитаты из книги Владимир Соловьев - Общий смысл искусства. Конспект:

Дерево, прекрасно растущее в природе, и оно же, прекрасно написанное на полотне, производят однородное эстетическое впечатление, подлежат одинаковой эстетической оценке, недаром и слово для ее выражения употребляется в обоих случаях одно и то же. Но если бы все ограничивалось такой видимою, поверхностною однородностью, то можно было бы спросить и действительно спрашивали: зачем это удвоение красоты? Не детская ли забава повторять на картине то, что уже имеет прекрасное существование в природе? Обыкновенно на это отвечают (наприм., Тэн в своей "Philosophie de l"art"), что искусство воспроизводит не самые предметы и явления действительности, а только то, что видит в них художник, а истинный художник видит в них лишь их типические, характерные черты; эстетический элемент природных явлений, пройдя через сознание и воображение художника, очищается от всех материальных случайностей и таким образом усиливается, выступает ярче; красота, разлитая в природе, в ее формах и красках, на картине является сосредоточенною, сгущенною, подчеркнутою. Этим объяснением нельзя окончательно удовлетвориться уже по тому одному, что к целым важным отраслям искусства оно вовсе неприменимо. Какие явления природы подчеркнуты, например, в сонатах Бетховена? -- Очевидно, эстетическая связь искусства и природы гораздо глубже и значительнее. Поистине она состоит не в повторении, а в продолжении того художественного дела, которое начато природой,-- в дальнейшем и более полном разрешении той же эстетической задачи.

Красота нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира.

Не должно ли наше искусство заботиться только о том, чтобы облечь в красоту одни человеческие отношения, воплотить в ощутительных образах истинный смысл человеческой жизни?

Различие между идеальным, т. е. достойным, должным, бытием и бытием недолжным, или недостойным, зависит вообще от того или иного отношения частных элементов мира друг к другу и к целому. Когда, во-первых, частные элементы не исключают друг друга, а, напротив, взаимно полагают себя один в другом , солидарны между собою; когда, во-вторых, они не исключают целого, а утверждают свое частное бытие на единой всеобщей основе ; когда, наконец, в-третьих, эта всеединая основа или абсолютное начало не подавляет и не поглощает частных элементов, а, раскрывая себя в них, дает им полный простор в себе , тогда такое бытие есть идеальное, или достойное,-- то, что должно быть.

Всякое зло может быть сведено к нарушению взаимной солидарности и равновесия частей и целого; и к тому же в сущности сводится всякая ложь и всякое безобразие. Когда частный или единичный элемент утверждает себя в своей особности, стремясь исключить или подавить чужое бытие, когда частные или, единичные элементы порознь или вместе хотят стать на место целого, исключают и отрицают его самостоятельное единство, а чрез то и общую связь между собою и когда, наоборот, во имя единства теснится и упраздняется свобода частного бытия,-- все это: и исключительнее самоутверждение (эгоизм), и анархический партикуляризм, и деспотическое объединение мы должны признать злом. Но то же самое, перенесенное из практической сферы в теоретическую, есть ложь. Ложью называем мы такую мысль, которая берет исключительно одну какую-нибудь из частных сторон бытия и во имя ее отрицает все прочие ; ложью называем мы и такое умственное состояние, которое дает место лишь неопределенной совокупности частных эмпирических положений, отрицая общий смысл или разумное единство вселенной; наконец, ложью должны мы признать отвлеченный монизм или пантеизм, отрицающий всякое частное существование во имя принципа безусловного единства. И те же самые существенные признаки, которыми определяется зло в сфере нравственной и ложь в сфере умственной, они же определяют безобразие в сфере эстетической. Все то безобразно, в чем одна часть безмерно разрастается и преобладает над другими, в чем нет единства и цельности и, наконец, в чем нет свободного разнообразия. Анархическая множественность так же противна добру, истине и красоте, как и мертвое подавляющее единство: попытка реализовать это последнее для чувств сводится к представлению бесконечной пустоты, лишенной всяких особенных и определенных образов бытия, т. е. к чистому безобразию.

Достойное, идеальное бытие требует одинакового простора для целого и для частей , следовательно, это не есть свобода от особенностей, а только от их исключительности. Полнота этой свободы требует, чтобы все частные элементы находили себя друг в друге и в целом, каждое полагало себя в другом и другое в себе, ощущало в своей частности единство целого и в целом свою частность,-- одним словом, абсолютная солидарность всего существующего, Бог -- всё во всех.

Полное чувственное осуществление этой всеобщей солидарности или положительного всеединства -- совершенная красота не как отражение только идеи от материи, а действительное ее присутствие в материи -- предполагает прежде всего глубочайше и теснейшее взаимодействие между внутренним или духовным и внешним или вещественным бытием. Это есть основное собственно-эстетическое требование, здесь специфическое отличие красоты от двух других аспектов абсолютной идеи. Идеальное содержание, остающееся только внутреннею принадлежностью духа, его воли и мысли, лишено красоты, а отсутствие красоты есть бессилие идеи.

По гегельянской эстетике красота есть воплощение универсальной и вечной идеи в частных и преходящих явлениях, причем они так и остаются преходящими, исчезают, как отдельные волны в потоке материального процесса, лишь на минуту отражая сияние вечной идеи.

Мы знаем, что красота имеет объективное значение, что она действует вне человеческого мира, что сама природа не равнодушна к красоте.

Отсюда троякая задача искусства вообще:
1) прямая объективация тех глубочайших внутренних определений и качеств живой идеи, которые не могут быть выражены природой ;
2) одухотворение природной красоты и чрез это
3) увековечение ее индивидуальных явлений . Это есть превращение физической жизни в духовную , т. е. в такую, которая, во-первых, имеет сама в себе свое слово, или Откровение, способна непосредственно выражаться возне, которая, во-вторых, способна внутренно преображать, одухотворять материю или истинно в ней воплощаться и которая, в-третьих, свободна от власти материального процесса и потому пребывает вечно. Совершенное воплощение этой духовной полноты в нашей действительности, осуществление в ней абсолютной красоты или создание вселенского духовного организма есть высшая задача искусства.

Теперь мы можем дать общее определение действительности искусства по существу: всякое ощутительное изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния, или в свете будущего мира, есть художественное произведение.

Эти предварения совершенной красоты в человеческом искусстве бывают трех родов:
1) прямые или магические, когда глубочайшие внутренние состояния , связывающие нас с подлинною сущностью вещей и с нездешним миром (или, если угодно, с бытием an sich всего существующего), прорываясь сквозь всякие условности и материальные ограничения, находят себе прямое и полное выражение в прекрасных звуках и словах (музыка и отчасти чистая лирика);
2) косвенные , через усиление (потенцирование) данной красоты, когда внутренний существенный и вечный смысл жизни, скрытый в частных и случайных явлениях природного и человеческого мира и лишь смутно и недостаточно выраженный в их естественной красоте, открывается и уясняется художником чрез воспроизведение этих явлений в сосредоточенном, очищенном, идеализированном виде : так архитектура воспроизводит в идеализированном виде известные правильные формы природных тел и выражает победу этих идеальных форм над основным антиидеальным свойством вещества -- тяжестью; классическая скульптура, идеализируя красоту человеческой формы и строго соблюдая тонкую, но точную линию, отделяющую телесную красоту от плотской, предваряет в изображении ту духовную телесность, которая некогда откроется нам в живой действительности; пейзажная живопись (и отчасти лирическая поэзия) воспроизводит в сосредоточенном виде идеальную сторону сложных явлений внешней природы, очищая их от всех материальных случайностей (даже от трехмерной протяженности), а живопись (и поэзия) религиозная есть идеализированное воспроизведение тех явлений из истории человечества, в которых заранее открывался высший смысл нашей жизни.
3) Третий отрицательный род эстетического предварения будущей совершенной действительности есть косвенный ; чрез отражение идеала от не соответствующей ему среды, типически усиленной художником для большей яркости отражения.

Более глубокие отношения к неосуществленному идеалу находим мы в трагедии , где сами изображаемые лица проникнуты сознанием внутреннего противоречия между своего действительностью и тем, что должно быть. Комедия , с другой стороны, усиливает и углубляет чувство идеала тем, что, во-первых, подчеркивает ту сторону действительности, которая ни в каком смысле не может быть названа прекрасною , а во-вторых, представляет лиц, живущих этою действительностью, как вполне довольных ею , чем усугубляется их противоречие с идеалом. Это самодовольство, а никак не внешние свойства сюжета составляет существенный признак комического в отличие от трагического элемента. Так, например, Эдип, убивший своего отца и женившийся на своей матери, мог бы быть, несмотря на это, лицом высококомическим, если бы он относился к своим страшным приключениям с благодушным самодовольством, находя, что все случилось нечаянно и он ни в чем не виноват, а потому и может спокойно пользоваться доставшимся ему царством {Разумеется, комизм был бы возможен здесь именно потому, что преступление не было личным намеренным действием. Сознательный Преступник, довольный самим собою и своими делами, не трагичен, но отвратителен, а никак не комичен. }.

Определяя комедию как отрицательное предварение жизненной красоты чрез типичное изображение антиидеальной действительности в ее самодовольстве, под этим самодовольством мы разумеем, конечно, никак не довольство того или другого действующего лица тем или другим частным положением, а лишь общее довольство целым данным строем жизни, вполне разделяемое и теми действующими лицами, которые чем-нибудь недовольны в данную минуту. Так, мольеровские герои, конечно, весьма недовольны, когда их бьют палками, но они вполне удовлетворяются тем порядком вещей, при котором битье палками есть одна из основных форм общежития. Подобным образом хотя Чацкий в "Горе от ума" и сильно негодует на жизнь московского общества, но из его же речей явствует, что он был бы совершенно доволен этой жизнью, если бы только Софья Павловна оказывала ему больше внимания и если бы гости Фамусова не слушали с благоговением французика из Бордо и не болтали бы по-французски: поэтому, при всем своем недовольстве и даже отчаянии, Чацкий оставался бы лицом вполне комическим, если бы только он вообще был живым лицом {В литературной критике уже было давно замечено (если не ошибаюсь, еще Белинским), что название "Горе от ума" совсем не соответствует содержанию комедии, так как Чацкий никакого особенного ума не выказывает, а проявляет лишь пустое и мелочное озлобление, горе же его происходит от совершенно внешнего и случайного обстоятельства. Сам Грибоедов мог думать иначе, но от этого сущность дела нисколько не изменяется. Из недавно напечатанных биографических данных явствует, что в создании "Горе от ума" более действовало непосредственное вдохновение, нежели отчетливая работа мысли: Грибоедов видел свою комедию во сне прежде, чем написал ее. Это тем более вероятно, что все прочие его произведения -- выдуманные, а не виденные им -- совершенно ничтожны, так же как и в самом "Горе от ума" лицо главного героя -- очевидно надуманное и потому совершенно безжизненное с его намеренно умными, а в сущности вздорными речами. }. Иногда моральное негодование по поводу какой-нибудь подробности подчеркивает довольство всею дурною действительностью, отчего комическое впечатление еще усиливается. Так, в "Свадьбе Кречинского" яркий комизм одного монолога основан на том, что говорящее лицо, пострадавшее за шулерство, находит совершенно нормальным, что одни мошенничают в карточной игре, а другие их за это бьют, но только возмущается чрезмерностью возмездия в данном случае.

В самых великих произведениях поэзии смысл духовной жизни реализуется только чрез отражение от неидеальной человеческой действительности.

Совершенное искусство в своей окончательной задаче должно воплотить абсолютный идеал не в одном воображении, а и в самом деле,-- должно одухотворить, пресуществить нашу действительную жизнь. Если скажут, что такая задача выходит за пределы искусства, то спрашивается: кто установил эти пределы? В истории мы их не находим; мы видим здесь искусство изменяющееся -- в процессе развития. Отдельные отрасли его достигают возможного в своем роде совершенства и более не преуспевают; зато возникают новые. Все, кажется, согласны в том, что скульптура доведена до своего окончательного совершенства древними греками; едва ли также можно ожидать дальнейшего прогресса в области героического эпоса и чистой трагедии. Я позволю себе идти далее и не нахожу особенно смелым утверждение, что, как указанные формы художества завершены еще древними, так новоевропейские народы уже исчерпали все прочие известные нам роды искусства, и если это последнее имеет будущность, то в совершенно новой сфере действия. Разумеется, это будущее развитие эстетического творчества зависит от общего хода истории, ибо художество вообще есть область воплощения идей, а не их первоначального зарождения и роста.

План

Введение

Эстетические взгляды Владимира Соловьева.

1 Красота как чистая бесполезность и как духовная телесность.

2 Характер искусства.

3 Художество есть текущее явление.

4 Красота преображение материи.

Заключение

Используемые литература и сайты

Введение

Тема данной контрольной работы Эстетические взгляды Владимира Соловьева. Цели работы изучить эстетические взгляды Вл. Соловьева. Задачами данной курсовой работы являются:

1. красота как чистая бесполезность и как духовная телесность;
2. характер искусства;
3. художество есть текущее явление;
4. красота преображение материи.

Для написания данной работы были изучены теоретические источники: учебные пособия Л.А.Никитич, Ю.Б. Борев и других авторов, а так же были использованы источники Интернета: статьи Быкова В.В.

Эстетические взгляды Владимира Соловьева

В.С. Соловьев (1853-1900 гг.) был первым и крупнейшим русским философом, он был ученым, создавшим целостную всеобъемлющую философскую систему. Душа его была открыта для мистического опыта. Его систематизаторский ум и личный художественный опыт постоянно ориентировали его мысль в сферу эстетики. Он написал несколько специальных статей по эстетике и теории искусства и развил основные эстетические идеи в своих литературно-критических статьях и отчасти в философских работах. Фактически к концу жизни у него сложилась целостная эстетическая система.

Философская система Соловьева состоит их трех частей учения о нравственности, учения о знании и учения о красоте. Первая составная часть изложена в главном труде В.С. Соловьева Оправдание добра. Учению о знании философ собирался посвятить труд Оправдание истины, но написал только часть работы. Ее фрагменты объединены в сочинении под общим заголовком Теоретическая философия. Также Соловьев хотел создать фундаментальный труд по эстетике Оправдание красоты, но написал по теме только две статьи Красота в природе и Общий смысл искусства, а также рецензии, литературно-критические статьи, по которым можно судить об эстетических взглядах В.С.Соловьева.

1. Красота как чистая бесполезность и как духовная телесность

В письме к А.А.Фету Соловьев изложил смысл своей статьи: Определяю красоту с отрицательного конца как чистую бесполезность, а с положительного как духовную телесность.

Работа Соловьева Критика отвлеченных начал говорит о значении красоты в философском миросозерцании. Если в нравственной области всеединство есть абсолютное благо, если в области познавательной оно есть абсолютная истина, то осуществление всеединство во внешней действительности, его реализация или воплощение в области чувствуемого, материального бытия есть абсолютная красота.

Хотя, Соловьев продолжает, поскольку красота всеединства еще не реализовалась в нашей действительности, а только реализуется посредством самих людей, она выступает как задача для человечества и исполнение ее есть искусство.

1. Характер искусства

Философ практически дословно повторяет главный тезис неоплатонической эстетики: красота в природе "есть воплощение идеи"; красота есть идея действительно осуществляемая, воплощаемая в мире прежде человеческого духа. В статье Красота в природе Соловьев прежде всего ищет определения сущности красоты. Эта сущность прежде всего должна быть понятна через ее действительные явления и область искусства. Существуют различные точки зрения в вопросе о красоте. Философ отмечает, что все их авторы признают за красотою мировое значение, и расхождения начинаются тогда, когда заходит речь о характере искусства.

Чистое искусство, или искусство для искусства, отвергается, как праздная забава; идеальная красота презирается, как произвольная и пустая прикраса действительности.

Мыслитель делает следующие выводы: значит, требуется, чтобы настоящее художество было важным делом, значит, признается за истинною красотою способность глубоко и сильно воздействовать на реальный мир.

Эстетически прекрасное должно вести к реальному улучшению действительности - формула Соловьева. На таких позициях находилась и классическая эстетика (Аристотель и Платон). В то же время допустимы различные степени воздействия искусства, как на природу вещей, так и на человеческую душу. Это воздействие искусства, это двоякое действие художника производит не только новые предметы и состояния, но и некоторую прекрасную действительность, которой без него вовсе бы не было.

Соловьев показывает, что на темном фоне хаотического существования мира художественная красота выступает символом надежды, минутной радугой. Противники чистого искусства выступают против недостаточного художественной красоты, отвергая чистое искусство за то, что оно не в состоянии овладеть всею действительностью, преобразовать ее, сделать всецело прекрасною. Но это есть требование того, чего искусство дать не может на данном этапе.

Интересно отметить, что в качестве одного из высочайших образцов искусст

/ Сост. и предисл. к текстам С. Г. Семеновой, А. Г. Гачевой; Примеч. А. Г. Гачевой. - М .: Педагогика-пресс, 1993. - 365 с.

Порывы стихийных сил или стихийного бессилия, сами по себе чуждые красоты, порождают ее уже в неорганическом мире, становясь волей или неволей, в различных аспектах природы, материалом для более или менее ясного и полного выражения всемирной идеи или положительного всеединства.

Зиждительное начало Вселенной (Логос), отражающееся от вещества снаружи, как свет, и изнутри зажигающее жизнь в веществе, образует в виде животных и растительных организмов определенные и устойчивые формы жизни, которые, восходя постепенно все к большему и большему совершенству, могут наконец послужить материалом и средою для настоящего воплощения всецелой и неделимой идеи.

Реальная подкладка органических форм, материал биологического процесса берется весь в мире вещественном: это – добыча, завоеванная зиждительным умом у хаотической материи. Иными словами, органические тела суть лишь превращения, или трансформации, неорганического вещества, в таком же, впрочем, смысле, в каком Исаакиевский собор есть трансформация гранита, а Венера Милосская – трансформация мрамора. Признавать в живых телах особую, исключительно им присущую жизненную силу – это все равно что приписывать храму особую храмовую силу, а статуе – особенную ваятельную силу. Явно, что с точки зрения реального состава в органических телах нет совсем ничего, кроме физических и химических элементов, точно так же как с этой точки зрения в храме нет ничего, кроме камня, золота и прочих материалов, а в мраморной статуе -– ничего, кроме мрамора. А с формальной стороны в строении живых организмов мы имеем новую, сравнительно высшую степень проявления того же зиждительного начала, которое уже действовало и в мире неорганическом, – новый, относительно более совершенный способ воплощения той же идеи, которая уже находила себе выражения и в неодушевленной природе, хотя более поверхностные и менее определенные. Тот же самый образ всеединства, который всемирный художник крупными и простыми чертами набросал на звездном небе или в многоцветной радуге, – его же он подробно и тонко разрисовывает в растительных и животных телах.

В мире органических существ различаются нами три главные стороны: 1) внутренняя сущность, или prima materia **, жизни, стремление или хотение жить, т. е. питаться и размножаться – голод и любовь (более страдательные в растениях, более деятельные в животных); 2) образ этой жизни, т. е. те морфологические и физиологические условия, которыми определяются питание и размножение (а в связи с ними и прочие, второстепенные функции) каждого органического вида, и, наконец, 3) биологическая цель – не в смысле внешней телеологии ***, а с точки зрения сравнительной анатомии, определяющей относительно целого органического мира место и значение тех частных форм, которые в каждом виде поддерживаются питанием и увековечиваются размножением. Самая биологическая цель при этом является двоякою: с одной стороны, органические виды суть ступени (частью преходящие, частью пребывающие) общего биологического процесса, который от водяной плесени доходит до создания человеческого тела, а с другой стороны, эти виды можно рассматривать как члены всемирного организма, имеющие самостоятельное значение в жизни целого.

Общая картина органического мира представляет две основные черты, без равномерного признания которых невозможно никакое понимание мировой жизни, никакая философия природы, а следовательно, и никакая эстетика природы. Во-первых, несомненно, что органический мир не есть произведение так называемого непосредственного творчества или что он не может быть прямо выведен из одного абсолютного творческого начала, ибо в таком случае он должен бы был представлять безусловное совершенство, безмятежность и гармонию не только в целом, но и во всех своих частях. Между тем действительность далеко не соответствует такому оптимистическому представлению. В этом случае некоторые факты и открытия положительной науки имеют решающее значение. Рассматривая земной органический мир, особенно в его палеонтологической истории, достаточно известной в наши дни, мы находим здесь резко очерченную картину трудного и сложного процесса, определяемого борьбою разнородных начал, которая лишь после долгих усилий разрешается некоторым устойчивым равновесием. Это всего менее похоже на безусловно совершенное создание, непосредственно исходящее из творческой воли одного божественного художника. Наша биологическая история есть замедленное и болезненное рождение. Мы видим здесь явные знаки внутреннего противоборства, толчки и судорожные сотрясения, слепые движения ощупью; неоконченные наброски неудачных созданий – сколько чудовищных порождений и выкидышей! Все эти palaeozoa ****, эти допотопные чудища: мегатерии, плезиозавры, ихтиозавры, птеродактили – могут ли они быть совершенным и непосредственным творением Божьим? Если бы они удовлетворяли своему назначению и заслуживали одобрение Творца, как могло бы случиться, что они окончательно исчезли с нашей Земли, уступив место формам более уравновешенным и гармоническим.

Тем не менее хотя животворный деятель мирового процесса и бросает без сожаления свои неудобные пробы, однако – и в этом вторая основная черта органической природы – он дорожит не одною только целью процесса, а каждою из его бесчисленных ступеней, лишь бы эта ступень в свою меру и по-своему хорошо воплощала идею жизни. Отвоевывая шаг за шагом у хаотических стихий материал для своих органических созданий, космический ум бережет каждую свою добычу и покидает только то, в чем его победа была мнимою, на что безмерность хаоса наложила свою неизгладимую печать [...]

В растительном царстве светлое эфирное начало уже не только озаряет косное вещество и не только возбуждает в нем порывистое преходящее движение (как в явлениях стихийной красоты), но и внутренне движет его, поднимает его изнутри, постоянным образом преодолевая силу тяжести. В растении свет и материя вступают в прочное, неразрывное сочетание, впервые проникают друг друга, становятся одною неделимою жизнью, и эта жизнь поднимает кверху земную стихию, заставляет ее тянуться к небу и солнцу. Между косностью минералов и произвольным движением животных это незаметное внутреннее движение, или рост, составляет характеризующее свойство растений, которые от него имеют и свое название. Поскольку здесь светлая форма и темное вещество впервые органически нераздельно сливаются в одно целое, растение есть первое действительное и живое воплощение небесного начала на Земле, первое действительное преображение земной стихии. Два космогонические начала, которые в явлениях неорганического мира лишь поверхностно соприкасаются и извне возбуждают друг друга, здесь действительно соединяются и порождают одну неделимо-двойственную небесно-земную сущность растений.

В растительном царстве жизнь выражается преимущественно в объективном направлении в произведении прекрасных органических форм. В этом первом живом порождении небесных и земных сил внутренняя жизнь еще слабо обособилась: это есть безмолвно преображенная и тихо приподнявшаяся к небу Земля. Материальное начало, возведенное на новую степень бытия, на степень живого существа, не успело еще развить соответственной внутренней интенсивности, оно как бы замерло в общем чувстве своего просветления. Из двух неразделенных, но тем не менее различных сторон органической жизни в растительном мире решительно преобладают стороны организации над стороною жизни. Растение хотя и живет, но оно есть более организованное тело, нежели живое существо: в нем видимые формы значительнее внутренних состояний. Эти последние существуют, но в слабой степени – душа растений, как уже давно замечено, есть грезящая душа. Поэтому и главный способ для выражения внутренних субъективных состояний – голос – вполне отсутствует у всех растений; зато красотою видимых форм они наделены гораздо равномернее, нежели животные, и, вообще говоря, превосходят их в этом отношении. Для растений зрительная красота есть настоящая достигнутая цель; поэтому органы размножения (цветы), которыми в наиболее значительной части растительного царства увековечивается данный вид, представляют вместе с тем и наиболынсе развитие растительной красоты в ее специфическом характере: наивной, спокойной, дремлющей.

Так как в растительном мире главное дело не в содержании внутреннем, не в интенсивности и полноте субъективной жизни, а в законченном внешнем выражении хотя бы и простого сравнительно содержания, то естественное различие между высшими и низшими растениями определяется соответственно степени их видимого совершенства или красоты, т. е. эстетический критерий совпадает здесь, вообще говоря, с естественнонаучным, чего, как сейчас увидим, вовсе не замечается в царстве животных. Два главные отдела растительного мира характеризуются присутствием или отсутствием цветки, т.е. того сложного органа, в котором преимущественно сосредоточивается растительная красота. Снабженные цветами и потому, вообще говоря, более красивые растения составляют высший отдел явнобрачных, а лишенные цветов и в общем не отличающиеся красотою растения принадлежат к низшему отделу тайнобрачных. И между этими последними самые низшие по структуре: водоросли, мхи – суть и наименее красивые, тогда как сравнительно более сложные или высшие: папоротник». – обладают и большею степенью красоты. Совершенно не то видим мы у животных. Хотя они также разделяются на два главные отдела: низший – беспозвоночных – и высший – позвоночных животных, но тут уже никак нельзя сказать, чтобы высшие были вообще красивее низших; эстетический и зоологический критерии здесь уже вовсе не совпадают. К числу беспозвоночных, следовательно, к низшему из двух главных отделов животного царства относятся одни из самых красивых зоологических форм – бабочки, которые несомненно превосходят красотою большую часть высших животных. А между этими последними, т. е. в отделе позвоночных, степень зоологического развития, вообще говоря, вовсе не соответствует степени красоты. Самый низший из четырех классов – рыбы – весьма богат красивыми формами, тогда как в самом высшем – млекопитающих – видное место занимают такие неэстетические твари, как бегемоты, носороги, киты. Самые красивые и вместе с тем самые музыкальные позвоночные животные принадлежат к среднему классу – птиц, а не к высшему, да и в сем последнем (у млекопитающих) отряд, представляющий наивысшую степень зоологического развития, – четырерукие (обезьяны) – есть вместе с тем и самый безобразный. Очевидно, в животном царстве красота еще не есть достигнутая цель, органические формы существуют здесь не ради одного своего видимого совершенства, а служат также, и главным образом, как средство для развития наиболее интенсивных проявлений жизненности, пока наконец эти проявления не уравновешиваются и не входят в меру человеческого организма, где наибольшая сила и полнота внутренних жизненных состояний соединяется с наисовершеннейшею видимою формой в прекрасном женском теле, этом высшем синтезе животной и растительной красоты.[...]

На каждой новой ступени мирового развития, с каждым новым существенным углублением и осложнением природного существования открывается возможность новых, более совершенных воплощений всеединой идеи в прекрасных формах, но еще только возможность: мы знаем, что усиленная степень природного бытия сама по себе еще не ручается за его красоту, что космогонический критерий не совпадает с эстетическим, а отчасти даже находится с ним в прямой противоположности. Оно и понятно: возведенная на высшую степень бытия и этим внутренне усиленная, стихийная основа Вселенной – слепая природная воля – получает зараз и способность к более полному и глубокому подчинению и идеальному началу космоса, которое в таком случае и воплощает в ней новую, более совершенную форму красоты, и вместе с тем в хаотической стихии на этой высшей степени бытия усиливается и противоположная способность сопротивления идеальному началу с возможностью притом осуществлять это сопротивление на более сложном и значительном материале. Красота живых (органических) существ выше, но вместе с тем и реже красоты неодушевленной природы; мы знаем, что и положительное безобразие начинается только там, где начинается жизнь. Пассивная жизнь растений представляет еще мало сопротивления идеальному началу, которое и воплощается здесь в красоте чистых и ясных, но малосодержательных форм. Окаменевшее в минеральном и дремлющее в растительном царстве хаотическое начало впервые пробуждается в душе и жизни животных к деятельному самоутверждению и противупоставляет свою внутреннюю ненасытность объективной идее совершенного организма. [...] и в общей палеонтологической истории развития целого животного царства, и в индивидуальной эмбриологической истории каждого животного организма ясно отпечатлелось упорное сопротивление оживотворенного хаоса высшим органическим формам, от века намеченным в уме всемирного художника, который для достижения прочных побед должен все более и более суживать поле битвы. И каждая новая победа его открывает возможность нового поражения: на каждой достигнутой высшей степени организации и красоты являются и более сильные уклонения, более глубокое безобразие как высшее потенцированное проявление того первоначального безобразия, которое лежит в основе и жизни, и всего космического бытия.

[...] Такую положительно безобразную форму, служащую в более или менее открытом виде основою всех животных организаций, мы находим в черве.

Форма червя, как уже было выше замечено, есть прямое выражение, обнаженное воплощение двух основных животных инстинктов – полового и питательного – во всей их безмерной ненасытности. Всего яснее это в тех внутренностных червях, которые питаются всем своим существом, всею поверхностью своего тела чрез эндосмос (всасывание) и затем не представляют никаких органов, кроме половых, а эти последние своим сильным развитием и сложным строением являют поразительный контраст с крайним упрощением всей остальной организации. [...] Основной тип червя на более высокой ступени организации явно сохраняется и у моллюсков. Не то видим мы у насекомых, у которых червеобразная основная форма (находящаяся, по новейшим научным мнениям, в генетическом сродстве с кольчатыми червями) в своем обнаженном безобразии сохраняется только на стадии личинки, а в развившемся животном прячется под более или менее красивыми окрыленными покровами.

Основной червь, у насекомых прикрытый снаружи, вбирается внутрь у позвоночных животных: их чрево есть тот же червь не только в этимологическом, но и в зоогеническом смысле. Этот вобранный внутрь червь у некоторых позвоночных животных, принадлежащих к классам рыб и земноводных, опять получает такое преобладание, что сообщает свою форму всему телу животного. Таковы в особенности змеи, которые изо всех позвоночных животных суть самые похожие на червя, а потому и самые отвратительные. Нет надобности распространяться о том, что это возвращение к червеобразной наружности связано у этих животных и с внутренним уподоблением червю, т. е. с новым потенцированным самоутверждением злой жизни в ее кровожадном и сладострастном инстинкте.

Преобладание слепой и безмерной животности над идеей организма, т. е. внутреннего и наружного равновесия жизненных элементов, – это преобладание материи над формой, наглядно выражаемое в типической фигуре червя, есть лишь главная, основная причина безобразия в животном царстве. К ней присоединяются еще две другие, также общего характера. Мы знаем, что бесформенность, или неустойчивость, формы сама по себе есть нечто безразличное в эстетическом смысле (напр., бесформенные и бесцветные облака). Но когда в животном царстве бесформенность является на таких его ступенях, которые уже предполагают более или менее сложную и устойчивую организацию, то такое возвращение к элементарной протоплазме, будучи в прямом противоречии с данной органическою идеей, становится источником положительного безобразия. Например, улитки и другие слизняки, кроме того, что они еще довольно ясно сохраняют безобразный тип червя, отвратительны также и по своей первобытной бесформенности и мягкотелости, совершенно не соответствующей их сравнительно сложной внутренней организации. Та же причина – преобладание бесформенной массы – делает некрасивыми и таких высших животных, как киты и тюлени. Впрочем, поскольку это зависит здесь от чрезмерного накопления жира, следовательно, от излишнего питания, наша вторая причина зоологического безобразия (возвратная бесформенность) совпадает с первою (неистовость животного инстинкта). Это вполне ясно в случае тех домашних животных, которые становятся бесформенными и безобразными вследствие искусственного откармливания. Третья причина безобразия в животном царстве, и именно у некоторых высших (позвоночных) животных (лягушки, обезьяны), состоит в том, что они, оставаясь вполне животными, похожи на человека и представляют как бы карикатуру на него. Здесь нельзя видеть только одно субъективное впечатление, ибо помимо наглядного сравнения с человеком у этих животных замечается действительное анатомическое предварение (антиципация) высшей формы, которой не соответствуют остающиеся черты низшей организации, и это-то несоответствие, или дисгармония, и составляет объективную причину их безобразия.

Под указанные три формальные причины или категории: 1) непомерное развитие материальной животности, 2) возвращение к бесформенности и 3) карикатурное предварение высшей формы – могут быть подведены все проявления животного безобразия в его бесчисленных конкретных видоизменениях и оттенках. Но и эти три причины в сущности могут быть сведены к одной, именно к сопротивлению, которое материальная основа жизни на разных ступенях зоогенического процесса оказывает организующей силе идеального космического началах... [...]

[...] Космический ум в явном противоборстве с первобытным хаосом и в тайном соглашении с раздираемою этим хаосом мировою душою или природою, которая все более и более поддается мысленным внушениям зиждительного начала, творит в ней и чрез нее сложное и великолепное тело нашей Вселенной. Творение это есть процесс, имеющий две тесно между собою связанные цели, общую и особенную. Общая есть воплощение реальной идеи, т. е. света и жизни, в различных формах природной красоты; особенная же цель есть создание человека, т. е. той формы, которая вместе с наибольшею телесною красотою представляет и высшее внутреннее потенциирование света и жизни, называемое самосознанием. Уже в мире животных [...] общая космическая цель достигается при их собственном участии и содействии чрез возбуждение в них известных внутренних стремлений и чувств. Природа не устрояет и не украшает животных как внешний материал, а заставляет их самих устроять и украшать себя. Наконец, человек уже не только участвует в действии космических начал, но способен знать цель этого действия и, следовательно, трудиться над ее достижением осмысленно и свободно. Как человеческое самосознание относится к самочувствию животных, так красота в искусстве относится к природной красоте.

Натурфилософские размышления немецкого мыслителя Ф. Шеллинга были продолжены в русской философии Вл. Соловьёвым. Свое философское учение единомышленники называли идеал-реализмом; тем самым уже в названии философской системы они указывали на сущность истинной философии, а именно: она должна объединять в своем учении такие односторонние направления, как идеализм и материализм. Синтетическое учение философов обнаруживается в их понимании материальных и идеальных процессов: между духом и материей есть тождество, иначе говоря, «природа есть бессознательный дух, а дух как осознавшая себя природа». Весь природный и исторический процесс представляет собой взаимодействие духовных и материальных сил, а подлинная сущность всех вещей есть единство двух начал - реального и идеального. Философия природы Ф. Шеллинга и Вл. Соловьёва наиболее глубоко раскрывает принцип идеал-реализма.

Природа, в соответствии со взглядами этих мыслителей, есть одухотворенный, живой организм: «…Всемирное тело есть целость реально-идеальная, психофизическая или прямо (…) оно есть мистическое» . Развитие природных процессов основано на инволюции и эволюции, причем инволюция предшествует эволюции. Инволюция означает нисхождение духа в материю: «семя должно быть погружено в землю и погибнуть, чтобы мог подняться и раскрыться под лучами солнца прекрасный светлый образ» . Материя содержит в себе самой сущность бога «подобно некой светящейся в глубоком мраке искре жизни», в глубине материи находится божественная идея, которая изнутри вещества его одухотворяет и поднимает. Эволюция означает развитие природы и одухотворение материи, она состоит во внутреннем превращении или преображении первоначально темного начала в свет. Космогонический процесс, а затем и исторический, выполняют одновременно две задачи: с одной стороны, происходит одухотворение материи, а с другой - воплощение духа. Взаимодействие и взаимопроникновение идеального и реального начал обусловливают разные проявления прекрасного в природе.

Как Ф. Шеллинг, так и Вл. Соловьёв определяют красоту в природе как «преображение материи через воплощение в ней другого, сверхматериального начала». Красота, согласно работам мыслителей, есть воплощенная идея, то есть она есть идея действительно осуществляемая, воплощаемая в мире. Красота есть действительный факт, произведение реальных естественных процессов, совершаемых в мире, результат взаимодействия и взаимного проникновения двух производителей: идеальное начало овладевает вещественным фактом, воплощается в нем, и со своей стороны материальная стихия, воплощая в себе идеальное содержание, тем самым преображается и просветляется . Ф. Шеллинг причину прекрасного видит в совпадении духовного и материального: «…Красота дана всюду, где соприкасается свет и материя, идеальное и реальное» . Вл. Соловьёв в своей статье «Красота в природе» доказывает объективную, независимую от человека реальность красоты. Он против распространенного среди мыслителей и художников мнения, что прекрасное принадлежит только сфере субъективного человеческого сознания. Действительно, ощущение красоты возможно только при существовании чувствующего субъекта, но в данном случае речь идет о более глубоком представлении идеи красоты.

Существует разная степень взаимопроникновения идеи и материи; глубина взаимодействия двух начал определяет несколько типов телесности. Неорганическое вещество (например, уголь) является самой темной и грубой формой материи, в нем светлая сила не одолела вещественную непроницаемость; материальные стихии мира являются обнаженными, в них отсутствует красота. Высший тип телесности в учении Вл. Соловьёва представлен софийной материей, светоносными телами. Софийная материя есть совершенная красота, в ней осуществлена всеединая идея, произошло полное одухотворение материи: «В этом неслиянном и нераздельном соединении вещества и света оба сохраняют свою природу, но ни то, ни другое не видно в своей отдельности; а видна одна светоносная материя и воплощенный свет…» . Так Вл. Соловьёв описал блеск алмаза, но эти слова, с нашей точки зрения, можно применить и к иллюстрации софийной материи. У Ф. Шеллинга высший тип материи представлен метафизической реальностью, в качестве основы Бога или его природы.

Критерием эстетического достоинства является законченное и многостороннее воплощение идеи. Мир растений, пишет Вл. Соловьёв, особенно цветы, представляют явления эстетического наслаждения, так как в них идея полностью осуществлена. Но идея цветов, как и идея алмаза, является более низкой идеей, чем идея жизни у червя; червь безобразен, потому что его сложная идея плохо в нем воплощена. Космогонический процесс не совпадает с эстетическим уровнем. Чем выше уровень организации материи, тем сложнее его идея, а, следовательно, при действии идеи усиливается сопротивляемость стихийной основы вселенной. У растительного мира красота действует лишь как покрывало, как внешняя оболочка; в органическом же мире она должна быть животворящим началом, изнутри просветлять материю. Если в мире растений красота осуществлена, то в животном царстве она есть только цель.

Согласно Ф. Шеллингу и Вл. Соловьёву, природный процесс и процесс исторический есть процесс становления Бога, подъема всей природы до божественного уровня. Еще его называют богочеловеческим процессом, в котором все человечество рассматривается как активная созидательная сила, а человек - как сотрудник Бога. Вл. Соловьёв в своем учении использует символ Софии. София в концепции Вл. Соловьёва - это иерархический организм идей, причем высшая идея есть всеединство или сама София: «все находят себя в каждом, и каждый - во всех других». Всеединство проявляется как триединство: истина, добро, красота. «Красота есть воплощение в чувственных формах того самого идеального содержания, которое до такого воплощения называется добром и истиною…» Развитие мира и общества, согласно учению мыслителей, есть процесс осуществления красоты.

Реферат на тему:

Красота в природе (Соловьёв)

План:

Введение

• 1 Место работы в эстетике Соловьёва
• 2 Содержание работы
  • 2.1 Что такое красота
  • 2.2 Что такое идея
  • 2.3 Воплощение идеи
    • 2.3.1 Механические явления
    • 2.3.2 Органические явления
Примечания

• 4 Библиография

Введение

«Красота в природе» (1889) - статья Вл. Соловьева, одна из основных эстетических работ философа. Впервые опубликована в журнале Вопросы философии и психологии (1889, II).

В статье Соловьёв доказывает объективную реальность красоты, представляющей собой преображение материи через воплощение в ней сверхматериального начала - идеи положительного всеединства (т. е. органического единства целого при сохранении индивидуальности составляющих его частей).

Эти взгляды Соловьёва во многом совпадают с воззрениями неоплатоников и немецкой классической эстетики в лице Шеллинга, которых можно назвать его предшественниками.

Эстетика природы Соловьёва (как и его эстетика в целом) оказала существенное влияние на русских символистов (А. Блока, Андрея Белого и др.).

1. Место работы в эстетике Соловьёва

Целью искусства , - говорит Вл. Соловьев, - всегда было улучшение действительности - человеческой души или вещественной природы (ведь, например, скульптура есть более совершенный предмет по сравнению с куском мрамора, из которого она изготовлена).

«…В природе темные силы только побеждены, а не убеждены всемирным смыслом, самая эта победа есть поверхностная и неполная, и красота природы есть именно только покрывало, наброшенное на злую жизнь, а не преображение этой жизни. Поэтому-то человек с его разумным сознанием должен быть не только целью природного процесса, но и средством для обратного, более глубокого и полного воздействия на природу со стороны идеального начала» . Но для начала нужно рассмотреть красоту в природе, существующую независимо от человека.

2. Содержание работы

2.1. Что такое красота

Прекрасное несводимо к полезному. Красота есть нечто безусловно-ценное , то есть она ценится не как средство для достижения какой-то другой цели, а сама по себе. Будучи такой ценимой бесполезностью , красота является для нас предметом бескорыстного, безвольного созерцания.

Красота - это «преображение материи через воплощение в ней другого, сверхматериального начала».

Красота - не внешнее воплощение всякого внутреннего содержания, это обязательно воплощение идеального содержания: красота есть «воплощение идеи ». Что касается различия между идеальным и материальным, то не только вещество в неорганическом мире, но и жизненные инстинкты в мире органическом материальны. Поэтому, к примеру, гусеницу или свинью, несмотря на то, что их внешний облик прекрасно воплощает их внутреннее содержание - прожорливость - никак нельзя назвать красивыми. Внешнее воплощение жизненного инстинкта, как у глистов (половой инстинкт), гусениц, каракатиц, свиней (инстинкт питания) становится даже безобразным, когда это материальное начало прорывается наружу там, где идеальное уже в какой-то степени подчинило материю.

Красота - «объективная форма вещей в природе». Это значит, что красота существует в природе, а не только в нашем восприятии природы; красота существует объективно, независимо от человека. Это связано с тем, что идея , воплощение которой в материи и создаёт красоту, существует объективно, а «в разумном познании мы находим только отражение всемирной идеи, а не действительное присутствие ее в познающем и познаваемом» .

2.2. Что такое идея

Идея - «то, что само по себе достойно быть» , это сущность, достойная существования. Идеальное - то, что достойно быть реальным. (Жизненные инстинкты (половой, питательный) - внутреннее содержание, воплощающееся во внешнем облике животных, но не идеальное содержание.) В безусловном смысле достойно бытия «только всесовершенное или абсолютное существо, вполне свободное от всяких ограничений и недостатков». Всемирный процесс есть постепенное воплощение идеи в реальность.

Идея, или «достойное бытие», - «полная свобода составных частей в совершенном единстве целого» , «положительное всеединство, простор частного бытия в единстве всеобщего» .

Становясь предметом желания, воли, идея предстаёт как добро (благо); будучи мыслимой, содержанием ума, идея есть истина; делаясь предметом чувственного восприятия, воплощённая идея есть красота.

Критерий красоты - совершенство, законченность, многосторонность воплощения идеи.

2.3. Воплощение идеи

Основа красоты в природе - свет. «Свет - первичная реальность идеи в её противоположности весомому веществу», а все последующие проявления красоты - результат сочетания света с материей. «Зиждительное начало Вселенной (Логос), отражающееся от вещества снаружи как свет и изнутри зажигающее жизнь в веществе, образует в виде животных и растительных организмов определенные и устойчивые формы жизни, которые, восходя постепенно все к большему и большему совершенству, могут наконец послужить материалом и средою для настоящего воплощения всецелой и неделимой идеи». Последующие проявления красоты делятся на (1) механические (световые явления в природе) и (2) органические (жизнь, - которая сама есть превращение света). Механические явления, в свою очередь, делятся на (1.1) те, в которых материя в её покое непосредственно становится носителем света, и (1.2) те, которые в своём движении начинают напоминать жизнь.

2.3.1. Механические явления

1.1.1. Солнечный восход и ярко освещённое днём небо; лунная ночь; звёздное небо: всё это прекрасно как «выражение спокойного торжества, вечной победы светлого начала над хаотическим смятением, вечного воплощения идеи во всём объёме материального бытия».

1.1.2. Облака, озарённые солнцем, северное сияние; радуга; спокойное море, отражающее небо; освещённые благородные металлы и драгоценные камни: все эти явления прекрасны, так как в них материя оказывается в некоторой степени просветлённой, то есть воплощает в себе идеальное начало.

1.2. Жизнь - это «игра или свободное движение частных сил и положений, объединённых в индивидуальном целом». Когда неорганические явления своей игрой и движением уподобляются жизни, они также становятся прекрасными. Есть две разновидности движения неорганических явлений, уподобляющего их жизни: свободная игра и грозная борьба. Поэтому прекрасны: текущая вода (ручей, горная речка, водопад); волнующееся море; гроза. Звуки в неживой природе также могут быть прекрасными, если выражают идею . Таков, например, шум города.

2.3.2. Органические явления

Переходя к органическим явлениям, Соловьёв выделяет три стороны, с которых будут рассматриваться живые существа: «i) внутренняя сущность, или prima materia , жизни, стремление или хотение жить, то есть питаться и размножаться - голод и любовь (более страдательные в растениях, более деятельные в животных); ii) образ этой жизни, то есть те морфологические и физиологические условия, которыми определяются питание и размножение (а в связи с ними и прочие, второстепенные функции) каждого органического вида; и, наконец, iii) биологическая цель - не в смысле внешней телеологии, а с точки зрения сравнительной анатомии, определяющей относительно целого органического мира место и значение тех частных форм, которые в каждом виде поддерживаются питанием и увековечиваются размножением. Самая биологическая цель при этом является двоякою: с одной стороны, органические виды суть ступени (частью преходящие, частью пребывающие) общего биологического процесса, который от водяной плесени доходит до создания человеческого тела, а с другой стороны, эти виды можно рассматривать как члены всемирного организма, имеющие самостоятельное значение в жизни целого».

2.1. В растениях свет впервые проникает в материю и сливается с ней в неделимое целое (жизнь). Жизнь в растениях выражается по преимуществу объективно - в создании прекрасных органических форм. Внутренняя жизнь в растениях еще слабо выражена. «Из двух неразделенных, но тем не менее различных сторон органической жизни в растительном мире решительно преобладают стороны организации над стороною жизни. Растение хотя и живет, но оно есть более организованное тело, нежели живое существо: в нем видимые формы значительнее внутренних состояний». Поэтому растения в целом красивее, чем животные, и степень эстетического развития совпадает со степенью морфологического развития. У животных такого совпадения не наблюдается. «Очевидно, в животном царстве красота еще не есть достигнутая цель, органические формы существуют здесь не ради одного своего видимого совершенства, а служат также, и главным образом, как средство для развития наиболее интенсивных проявлений жизненности, пока наконец эти проявления не уравновешиваются и не входят в меру человеческого организма, где наибольшая сила и полнота внутренних жизненных состояний соединяется с наисовершеннейшею видимою формой в прекрасном женском теле, этом высшем синтезе животной и растительной красоты».

2.2.1. На стыке между растительным и животным царствами находятся имеющие эстетическое значение объекты, хотя и произведённые животными, но сами либо относящиеся к неорганическому миру, либо напоминающие внешне растения. Это кораллы, морские звёзды, раковины, жемчуг.

2.2.2. Как и моллюски, окрылённые насекомые имеют некрасивое тело. Однако, это некрасивое тело уже гораздо более крепко, чем у моллюсков, связано «со своим прекрасным облачением». Это облачение - крылья у бабочек и жуков.

2.2.3. Внешняя двойственность прекрасной формы и безобразной материи полностью преодолевается млекопитающими. Червь , которым было ранее тело, втягивается внутрь, превращаясь в чрево животного, снаружи же оно покрывается красивым облачением - чешуёй, перьями, шерстью, мехом.

2.2.4. Наконец, высшие животные (семейство кошачьих, олени, лани, серны, птицы) не только снаружи, но и всем своим телом воплощают идею жизни - «стройной силы, гармонического соотношения частей и свободной подвижности целого».

2.2.5. Высшим воплощением идеи жизни является «создание человека, то есть той формы, которая вместе с наибольшею телесною красотою представляет и высшее внутреннее потенцирование света и жизни, называемое самосознанием. Уже в мире животных […] общая космическая цель достигается при их собственном участии и содействии чрез возбуждение в них известных внутренних стремлений и чувств. Природа не устрояет и не украшает животных как внешний материал, а заставляет их самих устроять и украшать себя. Наконец, человек уже не только участвует в действии космических начал, но способен знать цель этого действия и, следовательно, трудиться над ее достижением осмысленно и свободно. Как человеческое самосознание относится к самочувствию животных, так красота в искусстве относится к природной красоте.»

Примечания

1. Ср. трактаты Плотина «О прекрасном» («Эннеады», I.6) и «Об умопостигаемой красоте» («Эннеады», V.8). О сходствах и различиях эстетики Соловьёва и Плотина см.: Мочульский К. В. Владимир Соловьев. Жизнь и учение. Париж: YMCA-Press, 1936 (переизд.: Мочульский К. Гоголь, Соловьев, Достоевский. М.: «Республика», 1995). Гл. 16. Эстетика. - www.vehi.net/mochulsky/soloviev/16.html
2. «Соловьевым мы таинственно крещены». - Вяч. Иванов, из письма к А. Блоку .
3. 1 2 Соловьёв В., «Общий смысл искусства», I.
4. Все цитаты, кроме оговоренных, из статьи «Красота в природе» (1889).

4. Библиография

• «Красота в природе» (1889)
• «Общий смысл искусства» (1890)