Александр Алехин: хотел ли гроссмейстер играть в «арийские шахматы». Александр Алехин – судьба гения

Александр Алехин - великий русский шахматист, единственный чемпион мира, который умер непобежденным. В разные времена его называли вундеркиндом и алкоголиком, фашистом и гением.

Потомственный шахматист

У гениев талант обычно проявляются в самом раннем детстве, Алехин в этом смысле не был исключением. Во многом способствовало быстрому развитию шахматного вундеркинда и семейное окружение. Шахматами занимался его старший брат - Алексей, впоследствии также ставший известным шахматистом (конечно, совсем не такого масштаба, как брат) и издателем журнала «Шахматный вестник».
Но первым, кто садился с Александром за шахматную доску стал не брат, а мама - она начала заниматься его обучением, когда Саше было 7 лет. В 10 - Александр уже играл в турнирах по переписке, по переписке он же одержал и свою первую турнирную победу. А в 16 он выиграл любительский турнир в московском шахматном кружке, занял первое место на всероссийском турнире, получил звание маэстро и дебютировал на международной арене.

Враг Cоветов

Из Советской России Алехин уехал еще в 1921 году, но окончательный его разрыв с родиной оформился через 6 лет, после исторического матча с Капабланкой и завоевания титула чемпиона мира. На банкете, устроенном в его честь в парижском клубе, Алехин, якобы, позволил себе ряд язвительных высказываний в адрес большевистского правительства. Были ли произнесены слова или нет, было ли это провокацией, изменить уже было ничего нельзя - на следующий день в нескольких эмигрантских газетах вышли статьи, в которых приводились цитаты Алехина и его пожелания: «…чтобы миф о непобедимости большевиков развеялся, как развеялся миф о непобедимости Капабланки. Эти публикации положили начало опалы шахматиста на родине - об инциденте высказались многие известные соотечественники, а для шахматного сообщества в СССР Алехин и вовсе стал врагом номер один. Даже родной брат Алехина опубликовал заявление (скорее всего сделал он это под давлением), в котором осуждал антисоветские высказывания и настроения брата.

Любитель выпить

Пристрастие к алкоголю - не редкий спутник гения, - не обошел стороной и Алехина. В тридцатых годах, после нескольких лет бескомпромиссного триумфа, в карьере Алехина намечается существенный спад, которому во многом способствует его пристрастие к спиртным напиткам. Итогом падения становится проигранный голландскому гроссмейстеру Максу Эйве матч за звание чемпиона мира. Лишившись титула, Алехин берет себя в руки, начинает намного серьезней относится к тренировкам и важным встречам, перед матчем-реваншем отказывается от употребления алкоголя. Звание чемпиона мира он себе в итоге вернул, победив Эйве в финале, но вот свое пристрастие Алехин победить так и не сумел. К концу жизни у шахматиста обнаружили запущенный цирроз печени.

Антисемит

Биография Алехина содержит много противоречивых эпизодов, но подвергать какой либо критической оценке эти покрытые пылью истории факты очень непросто. Одним из таких темных пятен в биографии шахматного гения была серия антисемитских статей под общим названием «Еврейские и арийские шахматы», написанные для одной из парижских газет, а также участие в турнирах, проводившихся под эгидой нацистской Германии. Впрочем, сам Алехин свое авторство статей яростно и неоднократно опровергал, ссылаюсь на редактуру, которой занимался сотрудник газеты, ярый антисемит Гербец. Говоря об участии в шахматных турнирах, стоит все-таки учитывать то, что на тот момент он был в цепком плену обстоятельств - в 41-м году Алехин оказался на оккупированных территориях и вынужден был согласиться, чтобы спасти себя и свою семью от репрессий.

Стоит ли говорить, что репутация Алехина в шахматных кругах сильно пострадала - из-за сотрудничества с нацистами многие шахматисты угрожали бойкотировать турниры, в которых принимал участие Алехин, и даже настаивали на лишении его чемпионского титула.

Масон

Во время своего проживания в Париже Алехин близко сошелся с другим советским эмигрантом и шахматистом - Осипом Бернштейном. Бернштейн и подвел его к вступлению в местную масонскую ложу «Астения». Ее членами были в основном русские эмигранты, и для Алехина вступление в нее стало в каком-то смысле попыткой разорвать путы стягивающего его духовного одиночества, возможностью сойтись с другими культурными русскими людьми, чтобы приглушить свою тоску по родине. На самом деле активным масоном Алехин никогда не был - пока остальные обсуждали возвышенные вещи и спорили о судьбах мира, он с Бернштейном все больше играл в шахматы и в какой-то момент был из ложи исключен.

Многоженец

Самой главной и, по-большому счету, единственной страстью в жизни Алехина так и остались шахматы - с семьей у него не очень-то и сложилось. У Алехина было целых четыре жены, но ни с одной из них он не прожил дольше десяти лет (с первой и вовсе развелся меньше чем через год), а со своим сыном от второго брака он виделся исключительно редко, полностью переложив воспитания на его мать, а после ее смерти - на ее знакомых.

Кошатник

Нет ничего удивительного в том, что Алехин был большим любителем кошек. Единственным верным спутником на жизненном пути для него стал любимый сиамский кот по кличке Чесс. Их союз был крепче и продолжительней, чем любая из любовных связей Алехина - ни одна женщина не прожила с шахматистом дольше, чем его пушистый любимец. Чесс был для Алехина настоящим талисманом, напарником и другом - кота он возил с собой по всему миру и регулярно брал на матчи. Алехина обвиняли чуть ли не в колдовстве - перед матчами он давал коту обнюхивать доску. Смерть Чесса стала для Алехина настоящим ударом, он был долгое время подавлен и даже отказался от участия в крупных шахматных турнирах.

Однажды в оккупированной Франции генерал СС, большой любитель шахмат, велел привести к себе чемпиона мира Александра Алехина. Сели играть. На двадцать восьмом ходу генерал сдался. Алехин развернул доску и предложил продолжить партию с момента капитуляции, но только поменявшись фигурами. На одиннадцатом ходу генерал сдался снова. Тогда Алехин опять развернул доску и минут через пятнадцать объявил эсэсовцу мат…

Сеанс игры в живые шахматы 20 июля 1924 г, Дворцовая площадь. Фото с сайта www.pastvu.com

По диагонали из угла в угол и обратно, словно слон по шахматной доске, в отчаянном поиске спасительного решения… Постаревший, больной Алехин мерил шагами грошовый номер пансиона в Эшториле - пригороде Лиссабона. Выхода из кошмара не находилось. От жены уже два года ни слуху ни духу. Друзья отвернулись (да и были ли у него когда-нибудь друзья?). Последняя горсть эскудо отдана за бутылку дешевого пойла, сигарет купить уже не на что. День-два, и даже из этого клоповника его попросят. Хорошо же начинается 1946 год! Его, действующего чемпиона мира, немолодого и прежде уважаемого человека, безжалостно вычеркнули из жизни! Он – преступник, изгой. Его объяснения не приняты, оправдания сочтены неосновательными.

Катастрофа разразилась три месяца назад, поначалу прикинувшись удачей. Александра Александровича, с самого окончания войны прозябавшего в Лиссабоне - без денег, без турниров и без сеансов, - разыскали из Лондона: там готовился первый послевоенный шахматный турнир. Алехин на радостях даже бросил пить – впрочем, ему не раз уже приходилось делать это накануне ответственных соревнований. Вот только на этот раз усилия оказались тщетными. Едва он начал готовиться, как вслед за первым письмом из Лондона пришло другое. Мол, организаторы приносят свои извинения, но они вынуждены аннулировать приглашение господина Алехина - слишком многие гроссмейстеры отказываются садиться за шахматный стол с человеком, запятнавшим себя сотрудничеством с нацистами. Среди них и Эйве, десятью годами ранее восторженно превозносивший алехинский гений, и Файн, которому именно он, Алехин в свое время предсказал блестящее шахматное будущее, и даже Бернштейн, когда-то дневавший и ночевавший в его доме! Александр Александрович свалился с сердечным приступом, когда прочел все это. А, едва оклемавшись, кинулся писать в Лондон. «Я играл в шахматы при оккупантах только потому, что это было нашим с женой единственным средством пропитания. Мы были под непрестанной слежкой и угрозой концентрационного лагеря. Если голословные утверждения о моем «коллаборационизме» опираются только на это, мне нечего добавить, моя совесть чиста! Что касается статьи «Еврейские и арийские шахматы», опубликованной три года назад в «Паризер цайтунг» под моей фамилией, то она без моего ведома была существенно переписана, заголовок изменен. Всю мою жизнь - особенно после того, как я завоевал мировое первенство по шахматам, - люди приписывают мне совершенно абсурдные политические взгляды!»

Это письмо, кажется, еще больше всех обозлило. Во время турнира в Лондоне устроили совещание по «делу Алехина». Решено было не только бойкотировать его, но и обратиться в ФИДЕ с тем, чтобы лишить титула чемпиона мира. С тех пор Алехин из своего номера почти не выходил. Все пил и мучительно напрягал последние свои душевные силы с одной только целью – не думать о будущем. В какой-то месяц он чудовищно исхудал и опустился. Томительно тянулись дни, надежда уходила, как вода по капле. А на что, собственно, было надеяться? Если даже ФИДЕ не решится отобрать у него чемпионский титул, приглашать его все равно никуда уже не будут. Проблема разрешится сама собой: он тихо и без лишнего скандала угаснет от голода, пьянства и отчаяния, и в весьма скором времени…

8 марта к нему в номер постучали: «Сеньор, вам телеграмма». Алехин, не ожидая ничего хорошего, распечатал конверт. Ему пришлось прочесть телеграмму трижды, чтобы до конца поверить. Это был вызов от советского шахматиста Михаила Ботвинника на матч за мировое первенство. Ему, поверженному, протянули руку помощи - и кто же? Советы, еще не так давно числившие Алехина в непримиримых врагах! Нет, его гениальных шахматных мозгов решительно не хватало, чтобы понять все эти политические хитросплетения. И Бог с ними, и не хочет он ничего здесь понимать, главное то, что он спасен!

От счастья Алехин впал в какое-то горячечное смятение. Под предстоящий матч ему легко удалось раздобыть денег в долг. Он приоделся, решительно бросил пить, стал много гулять по Лиссабону. Встретив на улице мало-мальски знакомого человека, Александр Александрович жадно набрасывался, хватал за руки, возбужденно хохотал и без конца говорил о Ботвиннике. По ночам он почти не спал - все готовился, анализировал партии, разрабатывал стратегию…

Так продолжалось шестнадцать дней. А ранним утром 24 марта в комнату Алехина зашла горничная и увидела его мертвым. Александр Александрович сидел в кресле, на нем были пальто и шляпа, будто он только что вернулся с прогулки, перед ним на столе - тарелка, нож и вилка. Рядом, на перевернутом чемодане, раскрыта шахматная доска. Эта доска и эта посуда чуть позже и навели на подозрение, что четвертый чемпион мира по шахматам умер отнюдь не своей смертью, как утверждала полиция…

Прохоровская мануфактура

О счетной машине - Капабланке и невозмутимом Ласкере

«Вы что, Алехин, уже решили?» - изумился учитель математики. Время, отведенное на контрольную работу по алгебре, едва ли перевалило за наполовину, а вихрастый пятиклассник Саша Алехин уже порывисто вскочил и направился к дверям. «Решил! Я жертвую коня и через три хода выигрываю!» Немая сцена.

Он играл с семи лет - у них в доме шахматами увлекались все: старшие брат и сестра, отец, мать. На первый взгляд это была уважаемая московская семья. Мать, Анисья Ивановна, дочь купца Прохорова, основателя «Товарищества Прохоровской Трехгорной мануфактуры», была утонченной и образованной, вот только несколько нервной дамой. Она вечно лечилась где-то на водах. Отец - потомственный дворянин Александр Иванович Алехин (именно Алехин, а не Алёхин, как по ошибке станут именовать великого шахматиста, несмотря на все его протесты).

Наравне с братьями Анисьи Ивановны он руководил Трехгорной мануфактурой в Москве, а еще заседал в Государственной Думе в Санкт-Петербурге и исполнял хлопотную должность предводителя дворянства в Воронеже, где имел родовое поместье. Но это лишь видимая часть айсберга. На самом деле отец успевал еще проигрывать астрономические суммы в казино (родные не раз угрожали отдать его под опеку). А мать была морфинисткой - от этого и лечилась на водах, впрочем, без успеха.

Детей все чаще оставляли на попечение гувернантки. Вот тут-то и начался страстный роман двенадцатилетнего Саши с шахматами. Как маленький Лужин в романе Набокова, он с головой погрузился в мир логических построений и хитроумных комбинаций, потому что разбираться в них было проще и приятней, чем в хаосе взрослой жизни. Иногда он играл с сестрой, чаще с братом, а в остальное время - по переписке. Князь Шаховской начинал письма к нему словами: «Милостивый государь Алехин!» - не подозревая, что пишет 13-летнему ребенку. Саша, впрочем, по большей части проигрывал, чем совершенно не смущался.

Он просиживал над доской сутки напролет почти без сна, без конца двигая по клеточкам утяжеленные свинцом фигуры, так приятно пахнущие древесиной и лаком. Дело кончилось нервной горячкой и менингитом. Месяц Саша провел в беспамятстве. Когда оклемался, был строжайшим образом предупрежден: год никаких шахмат!

А когда запрет был снят, Алехин снова окунулся в свое «шахматное безумие», и оказалось, что теперь он способен и выигрывать! Словно некоторый период бездействия был необходим его мозгам, чтобы созреть и окрепнуть. Он и сам не сразу осознал произошедших с ним перемен. И о шахматах как о карьере не думал. Напротив, он надеялся снискать славу дипломата (жизнь покажет, что в чем в чем, а в дипломатии и политике Алехин разбирался катастрофически плохо) и сделал для этого первый шаг - поступил в училище правоведения. Но уже к окончанию уважаемого заведения стало ясно: единственный род деятельности, которым может и должен заниматься Алехин, - шахматы. Собственно, выпускные экзамены в училище совпали с первым его международным шахматным турниром.

Первая встреча с Капабланкой, 1914 г.

15 марта 1914 года был великий день в его жизни. 21-летний Саша удостоился сесть за доску с действующим чемпионом мира Эмануэлем Ласкером! В Московском охотничьем клубе на Воздвиженке собралась внушительная толпа. Зрители держали в руках карманные шахматы. Ходы передавались шепотом, из уст в уста. Когда Алехин пожертвовал слона, публика было зашумела, но сердитый взгляд юного шахматиста заставил ее замолчать. Александр беспрестанно теребил клок волос на лбу и вскакивал после каждого сделанного хода. Ласкер невозмутимо попыхивал сигарой. Алехин наступал, Ласкер оборонялся. Сражение кончилось в пользу чемпиона мира, хотя эта победа далась ему нелегко. После окончания партии Алехин склонился над доской, его тонкие руки так и мелькали, проигрывая бесчисленные варианты…

Дальше был Петербургский турнир, и первым стал Ласкер, Алехин - третьим, а второе место получил Хосе Рауль Капабланка. Двухметровый брутальный красавец. Он снискал славу счетной машины: практиковал академичную игру без риска и сам сокрушался о скорой «ничейной смерти» шахмат. Мол, все быстро убедятся в беспроигрышности его тактики, и тогда выигрыш станет возможен только в случае грубой ошибки одного из соперников, а иначе будет всякий раз выходить ничья. Сыграв с Капабланкой, Алехин сказал: «Я не должен встречаться с ним, пока не наберу сил для поединка за звание чемпиона мира». «Но ведь чемпион - Ласкер!» - возразили ему. «Это временно. Скоро им станет Капабланка».

О плохой хорошей памяти

В 21 год Алехин в первый раз стал жертвой мировой истории. Поехал на турнир в Мангейм, а угодил в тюрьму. Просто когда до окончания состязания оставалось последних шесть туров, началась мировая война. Организаторы свернули турнир и наспех вручили лидировавшему Алехину главный приз ‑ 1100 немецких марок. В тот же день его, вместе с другими русскими арестовали в качестве гражданского пленного, а приз конфисковали.

Их с шахматистом Боголюбовым посадили в одну камеру, что существенно скрасило заточение: можно было разыгрывать партии вслепую, упражняя память. Доски и фигур в камере, понятно, не было, так же как и книг, и газет. Однажды на прогулке Алехин улыбнулся и надзиратель пометил его на четыре дня в карцер. Слава Богу, продолжался весь этот абсурд недолго: пленных поделили на годных к строевой службе и негодных, первых перевели под домашний арест в гостиницу Баден-Бадена, вторых отправили на родину. Алехина по болезни сердца причислили к негодным. Он и не знал, что у него неполадки с сердцем, но дотошные немцы докопались.

Вернувшись в Россию, он стал ездить по городам. И нашел свой «конек», позволявший неплохо зарабатывать на жизнь: сеансы одновременной игры, часто - вслепую. Это когда два десятка любителей шахмат сидят в одном большом зале каждый перед своей доской, а гроссмейстер заперт в какой-нибудь клетушке без доски и без фигур и играет по памяти. В этом аттракционе Алехину не было равных, наверное, за всю историю существования шахмат. В Серпухове одна дама, наслышанная о великом игроке вслепую, но не очень хорошо разобравшаяся, в чем суть, с нетерпением ждала приезда Алехина, а дождавшись, возмущалась: «Это сплошное надувательство! Он посмотрел на меня в упор, улыбнулся и сказал какой-то пошлый комплимент… Зачем же говорят, что он слепой?»

Его память была феноменальной! Однажды Алехин обратился к случайному встречному: «Добрый день, господин Полуэктов». - «Разве мы с вами знакомы?» - «Нет, но четыре месяца назад я стоял за вами в очереди в аптеке. У вашей дочери Анны шести лет был кашель, и вы, вынув рецепт из бумажника крокодиловой кожи, заказали микстуру по рецепту врача Заседателева и назвали фармацевту свою фамилию». Когда кто-то хвалил его память, Алехин грустно возражал: «Лишь та память хороша, которая умеет освобождаться от хлама. Моей это не удается». При этом он вечно забывал вещи в гостиницах, ресторанах, пролетках. И вообще плохо разбирался, что происходит вокруг.

История снова настигла беднягу весной 1919 года. Алехин давал сеанс в помещении бывшего офицерского собрания Одессы. Тут вошел человек в кожаной куртке и спросил, кто здесь Алехин. Александр Александрович сказал, что скоро доиграет и освободится. Чекист любезно согласился подождать. Потом они, светски беседуя, вышли на улицу, прогулочным шагом дошли до здания ГубЧК на Екатерининской площади, где Алехин был немедленно заключен в камеру неизвестно за что. Так он заметил, что в стране произошла революция. А еще - что большинство его знакомых бежали к белым или вообще эмигрировали.

Каким-то чудом Алехина - наследника фабрикантов, потомственного дворянина - все же не расстреляли и через месяц-другой отпустили. Видно, не обошлось без какого-то влиятельного поклонника шахмат. И Александр Александрович отправился в Москву. Оказалось, шахматная жизнь в Москве давно заглохла, и Алехин стал искать, куда бы ему податься. Попробовал тоже поучиться на киноактера в только что открывшейся государственной школе кинематографии. Учителей в нем главным образом нравилась память – Алехину достаточно было мельком взглянуть на отпечатанный текст, и роль крепко заседала у него в голове.

Но что-то не сложилось с актерством. И Алехин поступил на службу в Центррозыск. «Памятью». Изучив учетные журналы царской сыскной полиции, он осматривал каждого задержанного - вдруг тот уже где-то когда-то «светился». И стоило Алехину увидеть на теле гражданина, выдававшего себя, скажем, за добропорядочного Иванова, какую-нибудь родинку или шрам, как в уме тотчас всплывало описание точно такой же родинки или шрама у рецидивиста Петрова, и тому было уже не отвертеться!

Потом Алехина забрали в Коминтерн - организацию, якобы налаживающую связь с компартиями других стран, а на самом деле занимающуюся внешней разведкой. Александр Александрович числился там переводчиком (он с детства в совершенстве владел английским, французским и немецким). Но вряд ли его работа заключалась в этом, а в чем — Бог знает! Между делом Алехин успел жениться. Александра Лазаревна Батаева была лет на десять старше его, вдова, служила делопроизводителем. Они занимали комнату в коммуналке, имели собственный обеденный стол, небольшую кровать и комод. Пожалуй, все. Алехин никогда ни на что не жаловался, об успевших эмигрировать знакомых никогда не говорил, о былом положении и комфорте не вспоминал, так же как и о поездках на международные турниры. Все это, казалось, осталось в прошлом, а сам Александр Александрович превратился в обыкновенного советского служащего.

Весной 1920 года стараниями Всевобуча организовали первый в послереволюционной Москве шахматный клуб – в доме на углу Камергерского и Большой Дмитровки. Призеры в порядке занятых мест сами выбирали себе «кубки»: целая комната клуба была забита конфискованными у буржуев золотыми и серебряными вазами. Почетные дипломы были написаны от руки на серой бумаге. Зато в клубе почти всегда топили…

С сыном Александром

А еще через год, в начале 1921 года, когда сбежать из советской России стало практически невозможно, Алехин выкинул фокус: спешно развелся с женой, расписался с гражданкой Швейцарии Анной-Лизой Рюэгг и совершенно официально подал документы на выезд. Они познакомились по линии Коминтерна. Анна-Лиза была старше 28-летнего Алехина на 13 лет - так уж поведется, что все его жены будут значительно старше его. Активная коммунистка, она приехала в Россию, чтобы встретиться с Лениным. Новобрачные через Латвию добрались до Берлина и там расстались навсегда: он уехал в Париж, она - в родной Винтертур. Именно там 2 ноября 1921 года Анна-Лиза родила сына - тоже Александра Александровича. Алехин виделся с ним за всю жизнь раза три-четыре.

Главное для чемпиона – уклониться от турнира

Оказавшись в Париже, Алехин задумался о том, на что же он здесь будет жить. Шахматы по-прежнему представлялись ему сомнительным и ненадежным заработком (да так оно и было: в те годы, даже выиграв международный турнир, можно было заработать от силы на пару месяцев безбедной жизни). На какое-то время выручила тысяча бельгийских франков, чудом завалявшаяся на заграничных счетах Трехгорной мануфактуры. Надеялся Алехин и на свой диплом юриста. Чтобы утвердиться в этом статусе, он даже защитил докторскую диссертацию. Выбор темы не может не поразить: «Система тюремного заключения в Китае». Пожалуй, для успешного юриста он был слишком далек от реальности… В конце концов Алехин обеспечил свое благосостояние испытанным способом: нашел очередную подругу жизни. Надежда Семеновна, вдова генерала Васильева. Она успела вывезти из России достаточно драгоценностей, чтобы остаток жизни не бедствовать. Они жили в удобной просторной квартире на улице Круа-Нивер. Наивно было бы думать, что он ее любил. Пожалуй, по-настоящему Алехин любил только своего кота. Во время матчей кто-нибудь из зрителей непременно должен был держать Чесса на коленях, и Алехин то и дело спускался со сцены, чтобы погладить его. Однажды, когда кот исчез, Александр Александрович приостановил партию. (К счастью, Чесс просто загулял с какой-то кошкой и вскоре вернулся.) Ни одна женщина не могла похвастаться, что пробудила в душе Алехина что-то подобное…

Но как бы то ни было, избавившись от необходимости думать о хлебе насущном, Алехин вновь предался любимому делу. Он опять совершенствовал свое шахматное искусство, участвовал в турнирах и готовился к главному делу своей жизни: борьбе за титул чемпиона мира.

Его давний прогноз сбылся: Ласкер, царствовавший в шахматном мире 27 лет (последние 10 из которых он старательно уклонялся от вызовов сколько-нибудь опасных соперников), был интригами вынужден играть с Капабланкой и уступил ему чемпионство с совершенно разгромным счетом! Теперь, став третьим в истории чемпионом, гениальный кубинец не спешил рисковать. Алехин просто не знал, как к нему подобраться. И тут ему повезло. На 17-м Конгрессе в Лондоне чемпиону мира вменялось в обязанность не уклоняться от вызовов новых претендентов, иначе титул просто отбирался! Оговаривалось единственное условие: претендент должен был обеспечить первенству призовой фонд не менее 10 тысяч долларов США.

Деньги на матч дал Аргентинский шахматный союз. До этого Капабланка встречался с Алехиным 12 раз. Из них 7 партий выиграл и 5 свел вничью. Поклонники кубинца осаждали букмекеров, делая ставки на победу кумира. Сам Хосе Рауль советовал: «Сто к одному - слишком много. Но смело ставьте пять к одному». Алехин же говорил: «Я в совершенстве подготовился к борьбе. Но я не представляю, как смогу выиграть целых шесть партий у Капабланки (по условиям чемпионатов мира играть матч следовало до 6 выигранных партий без учета ничьих – прим.СДГ.) . Правда, еще менее я могу себе представить, как Капабланка выиграет у меня шесть партий». 15 сентября 1927 года соперники встретились в Буэнос-Айресе. Жгучий брюнет и зеленоглазый блондин. Оба высокие, статные красавцы. В жеребьевке повезло кубинцу: ему достались белые.

И вот судья пустил часы. Капабланка уверенно передвинул пешку е2 на два поля. Алехин ответил пешкой е6. Так в 1914 году начинался их поединок в Санкт-Петербурге. Только на этот раз Алехин неожиданным маневром выиграл пешку. На 43-м ходу потрясенный Капабланка сдался. Это был редчайший случай: чтобы он, игравший белыми, не закончил партию победой?! Черными Капабланка обыкновенно выходил на ничью.

Потом была ничья, потом - победа кубинца, еще три ничьи, еще победа Капабланки, снова ничьи… В одиннадцатой партии кубинец, игравший белыми, предпринял решительное наступление, но и Алехин настроился не сдаваться. В какой-то момент русский гроссмейстер рискнул и оказался в проигрышной позиции. Но Капабланка напрасно ликовал - следующим неожиданным маневром Алехин сумел вырваться и… победил! «Я так выигрывать не умею!» - признался в тот день потрясенный Капабланка.

Сражение за звание чемпиона мира: Капабланка-Алехин. 15 сентября 1927 г., Буэнос-Айрес

Больше двух месяцев длилось это изнурительное сражение. После 33-й партии счет был таков: 5 побед Алехина, 3 - Капабланки и 25 ничьих. Для победы, напомним, требовалось победить в 6 партиях. Решающее, 34-е сражение длилось два дня, а когда положение Капабланки стало безнадежным, он перенес доигрывание на третий день. 29 ноября 1927 года публика, переполнившая зал, с нетерпением ожидала развязки. Газеты еще утром разнесли сенсационную весть: «Часы Капабланки сочтены!» На сцену поднялся Алехин. Второй стул так и остался незанятым: кубинец не пришел. Зато прислал письмо: «Я сдаю партию. Следовательно, Вы - четвертый чемпион мира. Мой поклон госпоже Алехиной».

Вскоре Капабланка прислал вызов на матч-реванш. Тут уж правдами-неправдами стал уклоняться Алехин. Мол, Хосе Рауля уже опередил с вызовом Боголюбов, потом голландец Эйве (оба, надо признать, не лучшие шахматисты). Даже от мало-мальски крупных турниров Алехин сумел оттеснить великого Капабланку - едва заслышав, что устроители собираются пригласить кубинца, заламывал за собственное участие такие деньги, что те шли на попятную. Четвертый чемпион мира явно побаивался третьего.

«Выигрыш у Капабланки доставил мне двойную радость, - говорил Алехин, поднимая бокал с шампанским в парижском Русском клубе. - Ведь шахматный мир избавился от массового гипноза, в котором держал его человек, проповедовавший никчемность и скорую гибель самого шахматного искусства! Так пусть же миф о непобедимости большевиков рассеется так же, как миф о непобедимости Капабланки!» Он сказал только то, чего от него ждали в этом гнезде русской эмиграции. И ужасно расстроился, узнав реакцию Советов: «После речи в Русском клубе с гражданином Алехиным у нас все покончено - он наш враг», - писали в московской газете «Известия». Там же было напечатано и отречение старшего брата Алексея Алехина: «С братом Александром у меня покончено навсегда!» Вовсе не желавший отрезать себе дорогу на родину, Алехин кинулся в советское посольство оправдываться - куда там! «Что же вы, батенька, - шахматист, а не просчитали на два хода вперед!» - попенял ему кто-то из дипломатов. Беда в том, что Александр Александрович действительно совершенно не умел считать ходы ни в чем, кроме шахмат и околошахматных интриг…

Есть, впрочем, и другое объяснение случившемуся: бокал шампанского. С некоторых пор Алехин стал пить: сказалась наследственность. Кстати, брат и племянник, оставшиеся в России, тоже спились. Надежде Семеновне до поры до времени удавалось сдерживать пагубную страсть мужа, но в 1934 году Алехин ее оставил. Его новой женой стала гражданка Америки, шахматистка Грейс Висхар - вдова губернатора Марокко, владельца чайной плантации на Цейлоне и виллы на северо-востоке Франции, собрания картин и многих других сокровищ. Она была еще старше всех своих предшественниц, но и во много раз богаче их. Беда в том, что Грейс и сама любила выпить…

С последней женой Грейс Висхар

Год уединенной супружеской жизни на вилле Грейс - и от Алехина почти ничего не осталось! А тут еще вызов от Макса Эйве. Никто не мог такое предположить, но случилось невероятное: Алехин сдал голландцу чемпионство почти без боя! Хорошо еще, что, предчувствуя такой исход, заранее оговорил с Эйве возможность реванша в обход других претендентов (как же кусал локти Капабланка, что не догадался сделать это в 1927-м!). Два года Алехин восстанавливал форму: не пил и даже не курил, по утрам бегал и правильно питался. И вернул-таки чемпионский титул! Как он шутил потом: «Я просто одолжил его на два года Эйве». Сам же пятый чемпион мира воспринял свое поражение с истинно финской невозмутимостью: «Что ж поделать, если Алехин – величайший шахматист всех времен и народов?».

А с Советским Союзом Алехин почти помирился. Просто под влиянием порыва и даже будучи не вполне трезвым послал в редакцию московской шахматной газеты «64» телеграмму: «Как человек, понявший громадное значение того, что достигнуто в СССР, шлю искренний привет шахматистам СССР по случаю 18-й годовщины Октябрьской революции». В газете хотели было опубликовать эту телеграмму, снабдив язвительным комментарием, но вмешался сам Сталин: «Предлагаю телеграмму Алехина напечатать без комментариев в «Известиях». Это было почти прощение. А вскоре Алехина вызвал на первенство за чемпионство лучший советский шахматист - Михаил Ботвинник. Этот матч едва не состоялся, но 1 сентября 1939 года миру стало не до шахмат: Германия объявила войну Польше…

Ошибка шахматиста

Они с женой успели бы уехать из Франции накануне оккупации - не решились. Пожалели ее виллу, ее коллекцию картин. Когда Алехин понял свою ошибку, было поздно. В надежде обмануть нацистов, он написал … Капабланке: мол, вызовите меня на турнир куда-нибудь в Южную Америку, в Африку, к черту на рога. Капабланка не замедлил прислать вызов, но аккуратисты немцы придрались к пункту о призовом фонде в 10 тысяч долларов. Найти деньги Капабланка просто не успел: 8 марта 1942 года он умер.

Александр Александрович надеялся еще сбежать в Португалию, и его даже согласились выпустить, но в обмен на статью для журнала «Паризер цайтунг» на весьма скользкую тему: об отличиях арийской манеры игры в шахматы от еврейской. Александр Александрович, как и в случае с речью в Русском клубе в 1927 году, высказал то, что отчасти думал сам и что от него ожидали «старшие товарищи», не просчитывая даже на ход вперед. Он как-то не задумался над тем, как в принципе будут выглядеть рассуждения о евреях в нацистской прессе во времена Освенцима и Дахау. Словом, он написал, что евреи к шахматам очень способны, хотя те, с кем ему лично доводилось играть, были склонны более к продуманной обороне, нежели к рискованным атакам. Можно догадаться, как подредактировали статью в «Паризер цайтунг»! Алехин, прочтя, пришел в отчаяние, но печатать опровержение было негде…

А поездка в Португалию так ничего и не дала - ради жены Алехину пришлось вернуться. Ведь Грейс с оккупированной территории не выпустили и даже намекнули, что у нее будут большие неприятности в случае бегства мужа. Зато она сама чуть позже не пожелала ради Алехина менять свои планы. И когда нацисты выслали Александра Александровича в Чехию, предпочла охранять от разграбления свою виллу. С тех пор супруги не виделись. После окончания войны Алехин снова оказался в Португалии. Шахматный клуб Лиссабона писал Грейс о его отчаянном положении - она не ответила.

Почему же в Советском Союзе решили простить Алехину его чудовищную бестактность и послали тот спасительный вызов на матч за чемпионство? 11 января 1946 года Ботвинник написал Сталину: «Если Алехина отстранят от звания чемпиона мира, то титул автоматически перейдет к экс-чемпиону голландцу Максу Эйве, а тот, в свою очередь, уже сговорился играть с американцем Решевским. Шахматная корона уплывет за океан, и никто не знает, когда советским шахматистам удастся за нее сразиться». Как только решение было принято, Ботвинника перевезли в подмосковный санаторий «Сосны». Там ждали врачи, чтобы обследовать его здоровье, теоретики шахмат, чтобы помогать ему готовиться, отменная еда… У Алехина ничего подобного не было. Он мог рассчитывать только на себя и все же оставался слишком опасным. Иначе зачем бы его убили?

Михаил Ботвинник

Кто убил?

Вопросы возникли сразу после публикации медицинского заключения и фотографий с места события. В заключении сказано, что причиной смерти стала «асфиксия в результате закупорки дыхательных путей куском мяса». Он что, ужинал? Почему тогда Алехин в пальто? И почему посуда, расставленная на столе, совершенно чиста? А шахматы? Почему фигуры расставлены в первоначальном положении, как перед началом игры? Алехин не успел начать разбирать партию? Или их расставил кто-то, едва знакомый с шахматами?

Позже некий молодой человек, бравший когда-то частные уроки у Алехина, рассказал, что в ночь на 24 марта ему звонили из полиции и просили опознать умершего на улице человека, в кармане пальто которого нашлась его карточка. А когда он пришел, в полиции сказали, что это, дескать, какая-то ошибка, никого они на улице не находили. А еще лет через десять официант ресторана в Эшториле, умирая, признался, что подлил в еду русскому шахматисту Алехину жидкость из какого-то пузырька и что пузырек этот ему дали двое незнакомцев с сильным акцентом. Кто были эти люди и были ли вообще - загадка. По одной из версий Алехина убрали советские спецслужбы, по другой - американские. Есть еще масонская версия - Алехин год состоял в ложе, по большей части, впрочем, просиживая не в зале заседаний, а где-нибудь в прихожей за шахматами, пока не был с треском исключен. И еще разные другие версии были, одна другой не убедительнее. Как бы там ни было, следующим чемпионом мира стал Михаил Ботвинник: освободившийся титул в 1948 году разыграли лучшие гроссмейстеры мира.

Что же касается тела четвертого шахматного чемпиона – ему долго еще не было упокоения. Сначала священник отказывался хоронить Алехина до выяснения обстоятельств. Только через 22 дня гроб временно пристроили в семейный склеп португальского шахматиста Мануэля Эстева. И забыли о нем на десять лет. А в 1955 году ФИДЕ решила перезахоронить Алехина и поставить ему приличествующий рангу непобежденного чемпиона памятник. Тут уж об Александре Александровиче вспомнили все! Советская шахматная федерация потребовала похоронить великого шахматиста на родине. Этому воспрепятствовала Бог весть откуда взявшаяся вдова.

Грейс, словно фурия, влетела на заседание ФИДЕ и стала что-то пьяно лепетать о желании самолично ухаживать за могилой «бедного Алекса». Закон был на ее стороне, и урну с прахом гения, доставленную морем из Лиссабона, захоронили в Париже, на кладбище Монпарнас. Грейс не присутствовала - она скончалась за две недели до этого. А 28 декабря 1999 года ураган, наделавший в Париже немало бед, заодно разрушил и надгробие Александра Алехина.

Ирина Стрельникова #совсемдругойгород

Александр Александрович Aлехин , русский шахматист, четвертый в истории чемпион мира (1927-1935 и с 1937), шахматный литератор и теоретик. Доктор права (1925).

Детство и юность. Воспитание характера.

Сын предводителя дворянства Воронежской губернии Александра Ивановича Алехина (1856-1917) и Анисьи Ивановны Прохоровой (1861-1915), происходившей из семьи известного текстильного фабриканта, владельца "Трехгорной мануфактуры". Учился в классической гимназии Л. И. Поливанова (Москва, 1901-1910) и Императорском училище правоведения (Петербург, 1911-1914), по окончании которого ему был присвоен чин титулярного советника. Алехин играл в шахматы с 7 лет; в юности часто участвовал в турнирах по переписке, способствовавших развитию его аналитического мышления. В 16 лет, победив на Всероссийском турнире памяти М. И. Чигорина (Петербург, 1909), получил звание маэстро и был удостоен фарфоровой вазы - главного приза, учрежденного "Их Императорскими Величествами". В 1914 году занял третье место на "турнире чемпионов" в Петербурге, став одним из претендентов на мировое первенство. Слова Алехина "посредством шахмат я воспитал свой характер" стали крылатыми в шахматном мире.

Российский период.

В 1916 году отправляется добровольцем на Галицийский фронт во главе отряда Красного креста; был контужен. За спасение раненых награжден двумя Георгиевскими медалями и орденом Святого Святослава с мечами. В 1919 году во время шахматных гастролей на Украине арестован в Одессе и приговорен к расстрелу по обвинению в связях с белогвардейцами. Благодаря вмешательству председателя Совнаркома Украины Х. Раковского освобожден. В 1919 году поступает в Государственную студию киноискусства в Москве, но уже в мае 1920 года уходит в московский уголовный розыск следователем Главного управления милиции; с осени сотрудничает в качестве переводчика в Коминтерне. В октябре 1920 года стал победителем первого чемпионата Советской России по шахматам. В марте 1921 года женился на Анне-Лизе Рюэгг - деятельнице Швейцарской демократической партии. Брак был непродолжительным, но позволил Алехину беспрепятственно эмигрировать из России.

Четвертый чемпион мира – фигура яркая и трагическая. Он прошел труднейший жизненный путь: участвовал в военных действиях, перенес ранения, был в тюрьме и чудом избежал расстрела, сменил много стран, в одиночку боролся с ударами судьбы, умер в нищете и забвении. Но в истории шахмат остался как великий и непобежденный чемпион!
В шахматном плане Александр Алехин был последователем Чигорина и других мастеров XIX века. И антиподом своего предшественника на престоле – Капабланки. Он стремился к сложной, комбинационной игре, в которой чувствовал себя как рыба в воде. Необычайные счетные способности и мощная энергетика сделали Алехина одним из лучших атакеров во всей истории шахмат. Количество пожертвованных фигур и заматованных королей соперников в его партиях подсчету не поддается.
Конечно, чаще всего комбинации четвертого чемпиона мира возникали как логичное следствие грамотной постановки дебюта и сильной позиционной игры. Школа у Александра Александровича была хорошая! Но иногда – в сложных спортивных ситуациях или под хорошее настроение – Алехин играл нарочито вычурные дебюты, нарушал равновесие уже на первых ходах, даже сознательно делал ошибки в надежде вызвать осложнения на доске и оказаться в своей стихии. Как не вспомнить знаменитую 6-ю партию во втором матче с Эйве (1937), когда после 1.d4 d5 2.c4 c6 3.Nc3 dxc4 4.e4 e5 вместо стандартного 5.Nf3 вдруг последовало 5.Bxc4!? exd4 6.Nf3!! – белые просто оставили коня под боем. Шок оказался настолько велик, что Макс Эйве – классный игрок и, между прочим, чемпион мира на тот момент – немедленно допустил серьезную ошибку и быстро проиграл.
Подобные озорные партии у русского чемпиона встречались регулярно, вызывая одновременно и восхищение, и недовольство шахматного мира. В конце 20-х – начале 30-х годов Александр Александрович, пожалуй, первым из чемпионов мира значительно оторвался от всех своих конкурентов, демонстрируя феноменальные результаты на турнирах (например, Сан-Ремо-30 и Блед-31). Если бы в те времена считали рейтинг, то Алехин поставил бы рекорд на долгие времена, возможно, вплоть до Таля или Фишера. Именно тогда Арон Нимцович после очередного сокрушительного поражения от чемпиона произнес знаменитое: «Он обращается с нами, как с желторотыми птенцами!»
Алехин регулярно выезжал с гастролями в разные страны мира, давал грандиозные сеансы, в которых набирал большой процент очков. Легендарными стали его сеансы вслепую. Даже в наши дни люди смотрят на этот жанр шахмат с безмерным удивлением – мол, как это он может так играть, не видя позицию? Это чудо! А вот Александр Александрович в своем рекордном сеансе одновременно сыграл 32 такие партии. Феноменальный выброс энергии! Выдержать такую нагрузку может только уникальный шахматный мозг и очень здоровый человек.
Надо понимать, что при всей своей комбинационной мощи и энергетике Алехин никогда не стал бы чемпионом мира, если бы не был достаточно силен во всех компонентах шахмат. Его подготовка к матчу с Капабланкой – это классический, непревзойденный пример фанатичной преданности своему делу и умения изменить себя. Чтобы победить кубинца, надо было научиться играть на его поле – в спокойных маневренных позициях, в скучных эндшпилях. Партии матча наглядно показывают, какой титанический труд был проделан русским чемпионом, насколько серьезно и критически он проанализировал свое творчество, как метко он выявил свои недостатки и сумел подняться на новую ступень. Ведь в Алехина до матча никто не верил. Никто, кроме него самого! Капабланка тогда был Богом шахмат, его соперник – скорее, рабочей пчелой. Как известно, всё познается в сравнении. Так вот чисто шахматные таланты этих двух чемпионов, на мой взгляд, несравнимы. Но за счет воли и целеустремленности Алехин сумел, что называется, сделать себя. Сумел стать сильнее, чем ему было дано!
Как и у всех шахматистов активного, комбинационного стиля, успехи Алехина сильно зависели от его формы и здоровья. Стоило ему немного сдать, как начинали сказываться некоторые позиционные недочеты в игре. К примеру, профилактика, лавирование, эндшпильная техника никогда не были его сильными сторонами. Иногда он не учитывал свое состояние, играл в прежнем боевом стиле, будучи неспособным считать глубоко и точно, как в лучшие времена.
Александр Александрович вел жизнь одиночки-профессионала, жил вдали от родины, почти не имел друзей. Отсюда и его депрессии 30-х годов, проблемы с алкоголем. Конечно, это сказалось на результатах. Взять хотя бы его матчи с Эйве… Безумно жаль, что Алехину так и не удалось сыграть матч на первенство мира с молодыми Ботвинником или Кересом. Стареющий лев имел хорошие шансы против талантливых молодых хищников. Во всяком случае, в конце 30-х.
Вклад Алехина в дебютную теорию просто огромен. Считаю, именно четвертый чемпион мира первым начал изучать теорию в современном, энциклопедическом ключе – ход за ходом. Он обладал превосходной памятью, неустанно работал и играл почти все дебюты!
Именно поэтому он смог сделать много важных открытий по всему фронту дебютной теории, разработать несколько новых схем. Каждый шахматист знает защиту Алехина: 1.e4 Nf6. Так вот я считаю это – всего лишь побочным продуктом работы русского чемпиона! Во многих куда более популярных дебютах щедро рассыпаны алехинские идеи. Чего стоит только вариант защиты Нимцовича 1.d4 Nf6 2.c4 e6 3.Nc3 Bb4 4.Qc2!, который первым проанализировал и успешно применил в турнирах высокого уровня именно Алехин. А с конца 80-х так играет едва ли не половина сильных гроссмейстеров, практикующих закрытые дебюты. Можно вспомнить также отказанный ферзевый гамбит (добросовестно изучивший партии матча в Буэнос-Айресе почти автоматически становится знатоком этого дебюта), голландскую защиту за черных (матчи с Боголюбовым), славянку за оба цвета (особенно ценны в этом плане матчи с Эйве), испанскую партию за оба цвета, французскую защиту за белых и так далее…
Благодаря своему буреломному стилю игры Алехин создал огромное количество зрелищных партий. Очень трудно сделать выбор! На вкус и цвет товарищей нет, но мне нравятся следующие его шахматные жемчужины.

Иногда нужно отдыхать. Иногда нужно отключаться от потока новостей. Крымский референдум закончен, а значит закончен и очередной раунд геополитических шахмат. Завтра начнется новая шахматная партия.

В этом смысле очень полезно вспомнить имя величайшего русского шахматиста — Александра Александровича Алехина. Материал о нем подготовил член Тульского отделения ПВО Дмитрий Власов.

«Много у России славных сынов, чьи имена с гордостью в сердце произносит каждый русский. И вот эти имена недоброжелатели наши будут стараться всячески опорочить, очернить, чтобы отвернулись мы от них, предали забвению, чтобы не стало для нас самих примеров для подражания. Всё это в полной мере относится и к Александру Александровичу Алехину – первому русскому чемпиону по шахматам, единственному из чемпионов, оставшемуся при жизни непобеждённым.

Биография Алехина – неисчерпаемый кладезь для понимания нами того, что значит и чего стоит быть русским на чужбине, в отрыве от отечества.

Прежде всего, что за гражданин был Александр Алехин, какие факты из биографии рисуют нам его? Добровольцем отправился он на фронт Первой Мировой Войны и в составе летучего отряда Красного Креста был награждён двумя Георгиевскими медалями и орденом Святого Станислава, вынося раненых с передовой, дважды контужен. После окончания лечения провёл шахматный сеанс, сбор от которого пошёл в фонд помощи «Одесса – Сербии». Во время братоубийственной гражданской войны, поступил на работу в Московский уголовный розыск, и можно только догадываться с какой вакханалией убийств, грабежей, бандитских нападений, изнасилований столкнулся он тогда. Во Вторую Мировую Войну, уже будучи гражданином Франции, не подлежащий по состоянию здоровья призыву, он всё же отправился на фронт добровольцем, тем самым показав своё отношение к коричневой чуме нацизма и ещё раз исполнив свой высокий гражданский долг (У кого из видных шахматистов того времени, да и нашего, есть подобный список героических и патриотичных поступков? Разве только у Каспарова? Хождение в толпе одураченных демонстрантов «За всё хорошее, против всего плохого», сидение в автозаке, укус за палец омоновца).

Но почему же Алехин покинул Родину? Тут нужно сказать следующее. Шахматы для Алехина были делом всей жизни, были не просто любимой игрой – ИСКУССТВОМ. Уже в возрасте 19 лет он мечтал о завоевании титула чемпиона мира и, приложив массу усилий над совершенствованием своего мастерства, пройдя горнило многочисленных шахматных соревнований, был готов заявить о своих правах на шахматный трон. Находясь в молодой тогда Советской России, где вовсю орудовали интернациональные наёмники мирового капитала во главе с Троцким, и, не участвуя в мировой шахматной жизни, стать чемпионом по шахматам было просто невозможно. Собирался ли он когда-нибудь вернуться в Россию? Безусловно. Однако злопыхатели наши утверждают, что Алехин, мол, и не думал о возвращении, ведь чудом избежал расстрела в 1919 году ЧК в Одессе, и был допрошен ЧК уже в 1920 году в Москве по доносу о получении денег от деникинской контрразведки, хотя дело было тут же и прекращено. Но чем объяснить тогда продолжившееся после отъезда сотрудничество Алехина с советскими шахматными изданиями? А письма его в редакцию «64», где выражалось определённое стремление «принять посильное участие в шахматном строительстве СССР»? Так связи со страной, которая стала ненавистной, не порывают. Да и Сталинский СССР – это не русофобская Советская Россия первых лет, это, как говорят «две большие разницы». Добившись высшего титула, обыграв «шахматную машину», как называли считавшегося непобедимым Капабланку за безупречную игру, Алехин в последующие годы доминировал на шахматном Олимпе, занимая в международных турнирах первые места. Но с каждым годом всё острее звучала в его сердце тоска по Родине, Алёхин желал одного – вернуться в Россию. Этому не суждено было случиться…

Ещё после матча с Капабланкой, в честь победы Алехина был устроен банкет в Русском клубе в Париже. Сейчас уже ясно, что это была ловушка. На следующий день в эмигрантских газетах цитировалась речь Алехина, где якобы прозвучал выпад против СССР. Странности состояли в том, что чемпион до этого ни разу не позволял себе критику Советского государства и что в каждой газете роковая речь передана по-своему. Тем не менее, функционер Крыленко написал в «Шахматном вестнике»: «После речи Алехина в Русском клубе с гражданином Алехиным у нас всё покончено – он наш враг…», там же ещё опубликовали заявление брата Алехина Алексея, где тот осуждал антисоветское выступление. Надежда на возвращение на Родину растаяла.

Достигнув выдающихся спортивных результатов, не видя равных себе соперников и тем самым потеряв мотивацию к самосовершенствованию, нестерпимо тоскуя по утраченной Родине, Алехин пристрастился к алкоголю. Депрессивным состоянием чемпиона не преминули воспользоваться голландцы. Скоропалительно был организован турнир с голландским чемпионом Максом Эйве, в помощь которому придана когорта крупнейших практиков и теоретиков того времени: Шпильман, Кмох, Беккер, не считая голландских мастеров. Одновременно шовинистически настроенная голландская пресса начала травлю гениального русского шахматиста, а организаторы турнира стали изводить Алехина мелочными придирками (Вот вам и «фейр-плей» на западный манер!). Не переставая пить во время игры, чемпион играет всё хуже и хуже. Он ударяется в мистику, принося на игру кота, который обнюхивал перед началом партии доску, австрийский шахматист Клейн, являвшейся астрологом, составлял Алехину гороскопы, предсказывая тому победу. Все эти чудачества вызывали в голландских кругах и прессе едкие насмешки и злорадство. В итоге Эйве одерживает победу с разницей всего лишь в одно очко. Алехин теряет звание чемпиона мира. Многие специалисты по шахматам списывают его со счетов, как конченного, разложившегося человека…

Когда-то Алехин просил гроссмейстера Флора, отправлявшегося на матч в СССР, поговорить насчёт него с руководителем советских шахмат Крыленко. Ответ озадачил: «Пусть напишет письмо в газеты с признанием своей вины». Но в чём ему, оболганному, ещё каяться? Только сейчас, спустя два года, он пишет приветственную телеграмму всем шахматистам СССР, а «Известия» и «64» её публикуют. Алехину вновь забрезжил луч надежды обретения Родины. Реакция на эту телеграмму эмигрантской прессы была крайне негативна и выражалась в басне одного борзописца: «Мораль имей, читатель, в голове, а также не забудь при том Алехина, разбитого Эйве и битым отошедшего к Советам». (Понятно, что эмигрантские газеты, клубы отчасти, если не всецело, кормились с подачек западных спецслужб. И ненависть русских эмигрантов к бывшей отчизне оплачивалась изрядно, во-первых, создавался негативный образ СССР, во-вторых, раскидывались вербовочные сети.) Алехин давно жил в атмосфере зависти к своему таланту коллег-гроссмейстеров, а теперь к этому добавилась враждебность бывших соотечественников. Ни сочувствия ему в трудную минуту, ни слов поддержки. Но какое это всё имеет значение, когда Родина ему поверила? В обстановке всеобщего забвения уже экс-чемпион получает из Москвы приглашение сыграть в международном турнире 1936 года. Алехин мужественно решает вернуть себе титул чемпиона мира и только тогда поехать в Москву. И началось воскрешение шахматного гения, беспрецедентное в истории шахмат, невиданное доселе. Алехин отвергает пагубную алкогольную зависимость, бросает ещё курить.

Отмобилизованный, полный новых идей, теоретических заготовок является он на матч-реванш. (Когда советский гроссмейстер Александр Котов, написавший замечательные книги об Алехине и его шахматном наследии, заметил Максу Эйве, что мир гордится «порядочностью» того, не отказавшегося играть повторный матч с Алехиным, голландский чемпион лишь развёл руками: «Какая порядочность? У меня не было сомнения в том, что я легко выиграю матч-реванш!») Уверенность в лёгкой своей победе Макса Эйве подкреплялась заверениями друзей, льстецов и поклонников, что Алехин уже не тот. Да и шахматные эксперты, все как один, отдавали предпочтение голландцу. И только во время матча, Эйве, наконец, осознал, с каким соперником имеет дело. Это было ударом. Алехин громит Эйве. Матч завершается досрочно с разницей в шесть очков. Огромный перевес Алехина и качество партий не оставляли никакого сомнения в том, что результаты первого матча были следствием пренебрежения им спортивной формой. После триумфальной победы Алехин саркастически заявил разочарованным голландским журналистам, что просто дал Эйве звание чемпиона мира взаймы на два года. Этим интервью русский чемпион свёл счёты с травившими его голландскими шахматными кругами. Но последнее слово в этой нешахматной борьбе через девять лет осталось за Эйве…

Вновь последовали победы в международных турнирах. Во время АВРО-турнира в 1938 году советский гроссмейстер Ботвинник официально вызвал Алехина на матч на мировое первенство. Алехин принял вызов, поставив условие приезда в Москву за три месяца до матча и участие в каком-либо турнире, чтоб освоится с атмосферой советских соревнований. Все пожелания чемпиона были удовлетворены советским физкультурным руководством. Но этим планам помешала война. Она началась, когда Алехин, возглавлявший команду шахматистов Франции, был в Аргентине на восьмой шахматной Олимпиаде. Он выступил по радио и в прессе с призывом бойкотировать немецкую команду.

Вернувшись в Европу, Алехин, как было сказано выше, не подлежащий по состоянию здоровья призыву, добровольцем вступает в ряды французской армии (на тот момент ему было около пятидесяти лет). После скорого поражения Франции, Алехин был взят в плен, но вскоре освобождён. Поселившись на юге Франции, вне зоны, оккупированной немцами, он около года безуспешно пытается добиться от германских властей разрешения на выезд в Португалию, оттуда можно было отплыть в Южную Америку. Условием для выезда было написание статей по вопросам шахматного искусства в газете «Паризер Цейтунг». Фашистскими редакторами статьи были своеобразно отредактированы… полностью переписаны. Под названием «Еврейские и Арийские шахматы» статьи, написанные в основном австрийским журналистом, ярым антисемитом Теодором Гербецом, но за авторством Алехина, увидели свет. Факт сотрудничества Алехина с фашистской печатью, а главное – мерзкое содержание этих статей, подчинённое исключительно расовой теории, произвели на мир тягостное впечатление. Хотя намного позже, ознакомившись с ними, Алехин вполне определённо высказался в письме организатору лондонского международного турнира 1945 года: «Когда же я смог получить полное представление об этой ГАЛИМАТЬЕ, вышедшей из мозга, начинённого фашистскими идеями, я понял, что я повержен…», «… статьи эти не были написаны мною». Алехин выехал в Португалию, однако жена его Грейс осталась, не желая бросать свой дом и имущество. Дом, в отсутствие Алехина, всё равно был разграблен нацистами. Чтобы обеспечить жене защиту от репрессий, вполне возможных для американки еврейского происхождения, и сохранить остатки её имущества, Алехин возвращается в фашистскую Германию (что ещё раз характеризует нам его как мужественного человека). Немцы назначили Алехину и его жене постоянное местожительство в Праге. Авторитет имени чемпиона мира нацистам был нужен. Условием получения Алехиным продовольственных карточек, иначе – сохранения жизни, было участие его в турнирах третьего рейха. С 1941 по 1943 год он играет в турнирах, занимая первые места, даёт сеансы одновременной игры офицерам вермахта, в одном из них он выиграл 75 партий из 75! (Приятного для нацистов было мало: они воевали с русскими на восточном фронте, а тут, в тылу, один русский бил их всех скопом. Расовая теория вообще плакала: «недочеловек» славянского происхождения умственно превосходил «сверхчеловеков» – арийцев стократ!) Осенью сорок третьего года, тяжело отболев в зрелом возрасте скарлатиной, Алехин выехал в Испанию, покинув оккупированные земли; немцам тогда было уже не до шахмат. Жене Грейс Висхар получить разрешение на выезд не удалось.

Третий рейх был повержен. Алехин жил на тот момент в Португалии, с подорванным от выпавших на его долю испытаний здоровьем, без средств к существованию. Однако возрождалась шахматная жизнь: он получил приглашение на участие в первых послевоенных турнирах в Лондоне и в Гастингсе. Чемпион мира воспрял духом. Но… приглашения аннулируют: Эйве и ряд американских шахматистов угрожали бойкотировать соревнования, если в них примет участие Алехин, из-за его сотрудничества с нацистами и пресловутых антисемитских статей в газете «Паризер Цейтунг». Алехин направляет открытое письмо с объяснениями в оргкомитет Лондонского турнира, в британскую и американскую шахматные федерации, но всё тщетно. Более того, в ходе Лондонского турнира группой американских и западноевропейских шахматистов был создан комитет под председательством Эйве по расследованию сотрудничества Алехина с фашистами. Предлагалось лишить Алехина звания чемпиона мира (Не напоминает ли нам это современную историю с Еленой Исинбаевой о предложении лишения её звания посла МОК за высказывание в поддержку закона, запрещающего пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних?) и объявить бойкот: не приглашать на турниры, не печатать его статей. Эти лица в комитете, ничем не проявившие себя в борьбе с фашизмом, самочинно нарекли себя представителями мировой шахматной общественности. Единственный на защиту Алехина встал еврей по происхождению Тартаковер (советские шахматисты на заседание комитета почему-то приглашены не были). Организаторы бойкота, помимо суда Линча над Алехиным как с шахматистом, преследовали и чисто личные корыстные цели: в случае лишения Алехина звания, титул чемпиона мира переходил к Эйве, а американцы Решевский и Файн становились вероятными претендентами на матч с новоявленным чемпионом.

Трудно представить ту степень отчаянья, какая царила в сердце Алехина. Одиночество. Нужда. Жгучее чувство несправедливости и безнадёжность положения. Ни своего дома, ни преданных друзей, ни близких родных. Всю жизнь он посвятил шахматам. И теперь ОНИ отнимают их у него, забирая попутно честное имя. Родина всё так же далеко, что думают о нём там? Кем считают? Как и эти, приспешником фашизма?.. И вдруг… телеграмма: «Я сожалею, что война помешала нашему матчу в 1939 году. Я вновь вызываю Вас на матч за мировое первенство. Если Вы согласны, я жду Вашего ответа, в котором прошу Вас указать Ваше мнение о времени и месте матча. 4 февраля 1946 года. Михаил Ботвинник». В этой телеграмме было ВСЁ: и признание легитимности статуса чемпиона, и отвержение всех обвинений, и…спасение! Алехин дал согласие сыграть с Ботвинником матч в Лондоне (Выбор Лондона был обусловлен, видимо, последними событиями. Алехин всё же попадал туда, куда его не пустили).

И опять последовал удар. Свидетельствует португальский шахматист Люпи, навещавший в то трудное время Алехина: приехав, я застал Алехина в состоянии полного отчаяния. «Смотрите, – закричал он, показывая газету, где была напечатана речь Черчилля в Фултоне. – Смотрите, как мне не везёт! Весь мир сошёл с ума и идёт к новой войне. Я убеждён, что мой матч с Ботвинником так и не осуществится».

Однако 23 марта 1946 года исполком ФИДЕ принял официальное решение о проведении матча Алехин – Ботвинник. Утром 24 марта Алехин был найден мёртвым в своём гостиничном номере (Подозрительно всё это, в тот же день пришла и долгожданная французская виза…). Одетый в пальто, он сидел в кресле у столика со столовыми приборами и шахматами, расставленными в начальной позиции. Публикации тех лет причиной смерти называли сердечную недостаточность. Позже появились будто бы результаты вскрытия, в коих указывалась причина смерти от асфиксии, вследствие попадания в дыхательные пути кусочка мяса. Ещё позже пошли измышления о том, что чемпион был сначала отравлен, примерно за два дня до того, как был обнаружен. Наши недруги были тут как тут. Кому выгодна смерть Алехина? С их точки зрения, конечно, Сталину, ведь предугадать результат предстоящего матча не брался никто. Их версия гласила: Сталин, обеспокоенный интригами американцев вокруг чемпиона мира и не желающий, чтобы титул его «уплыл» в США, дал добро на вызов Ботвинника, но матч по-любому не должен был состояться, поэтому агенты НКВД расправились с Алехиным, а затем инсценировали финальную сцену в гостиничном номере. Что на это возразить? С логикой у господ недругов наших проблемы, постоянно у них концы с концами не сходятся. Во-первых, после смерти Алехина шансы у интриганов на осуществление их первоначального плана розыгрыша чемпионства между Эйве и американцем Решевским повышались, ведь это всё равно, что удалось бы им лишить его титула, а вызов Ботвинника и решение ФИДЕ – подтверждали звание Алехина. Во-вторых, если руководство физкультурников СССР опасалось результата матча Алехин – Ботвинник, то можно было и не направлять вызов, а присоединиться к бойкоту «непогрешимых». И, в-третьих, официальным решением ФИДЕ «непогрешимые» интриганы из вероятных участников розыгрыша чемпионства превращались в зрителей. Так кому была выгодна смерть гениального русского шахматиста?

Первоначально гроб с телом Алехина был поставлен в усыпальнице одного португальского шахматиста на кладбище св. Иоанна, близ Эсториаля. «К десятилетию со дня смерти Алехина, – свидетельствует Котов А.А., – было решено провести в Москве международный турнир с участием лучших гроссмейстеров, а также перевести останки чемпиона мира из Португалии в нашу столицу и установить ему памятник… Вице-президент ФИДЕ гроссмейстер Рагозин поехал в Париж уточнять детали перевозки останков Алехина. На решающем заседании, когда, казалось, всё было оговорено, вдруг в зал, где собралось бюро ФИДЕ, вошла Грейс Висхар…». Вдова Алехина потребовала одного, чтобы останки мужа были похоронены в Париже. Никакие уговоры Рагозина на неё не действовали, она оставалась непреклонной. Какие силы побудили Грейс Висхар, десять лет не проявлявшую интереса о том, где покоится её муж, вмешаться в процесс перезахоронения? Наверное, те могущественные силы, которые не позволили состояться, в конце концов, матчу советского гроссмейстера и русского чемпиона, которые не были заинтересованы в раскрытии тайны смерти Алехина. Во всяком случае, если и были в реальности эти тайные силы, то они отплатили Грейс Висхар за её услугу в полной мере. Она умерла незадолго до перезахоронения останков Алехина и была похоронена в той же могиле.

Борьба за имя Александра Александровича Алехина продолжается и ныне. На экраны телевизоров Ельцинской России выходит фильм «Тринадцать чемпионов», снятый в 1993 году. Все гнусности, когда-либо звучавшие в отношении четвёртого чемпиона мира Алехина, там присутствуют с избытком. Не обошли в фильме вниманием и «миллионы невинно убиенных тоталитарным сталинским режимом», хотя, причём здесь познавательный фильм о шахматных королях и вопросы репрессий в СССР? Националистические сайты в интернете предлагают к ознакомлению «Еврейские и Арийские шахматы» – эту мерзкую стилистически безграмотную подделку под великолепные книги Алехина о высоком шахматном искусстве. Наша задача, патриотов Русского Мира, выступить в защиту честного имени Александра Александровича Алехина, чтобы навсегда остался с нами непобеждённым русским чемпионом!

Дмитрий Власов».

Литература:

1. Шабуров Ю.Н. Александр Алехин. Непобеждённый чемпион.
2. Лазебник И. Александр Алехин июль 1914-го – февраль 1917-го / Шахматы в СССР. 1990. №3.
3. Котов А.А. Александр Алехин.
4. Котов А.А. Шахматное наследие Алехина.
5. Панов В.Н. 300 Избранных партий Алехина с его собственными примечаниями.