Понятие "легитимность" происходит от латинского слова legitimus (согласный с законами, законный, правомерный). Легитимность означает согласие народа с властью, положительное отношение к действующей власти большинства населения, а также признание ее правомерности мировым сообществом в целях установления официальных и неофициальных отношений. Легитимность власти определяется ее способностью решать внешние и внутренние проблемы страны.

Не следует смешивать понятия легитимности и легальности. Легальность означает только законность власти, а легитимность - гораздо более глубокое понятие, означающее, что власть принимается массами, они согласны подчиняться такой власти, считая ее справедливой, авторитетной, а существующий порядок - наилучшим для страны. Легитимность власти предполагает, что законы исполняются основной частью общества. Легитимная власть основана на признании права носителей власти предписывать нормы поведения другим людям. Легитимность означает признание населением данной власти, ее права управлять, ее соответствие представлениям людей о справедливости, обоснованности каких-либо действий власти, наличии мотивации для того, чтобы подчиняться. Чем ниже уровень легитимности, тем чаще власть будет опираться на силовое принуждение.

Термин "легитимность" возник в начале XIX в. во Франции. Изначально он применялся по отношению к власти короля как единственно законной, легитимной, в отличие от насильственной смены власти Наполеоном.

Обеспечение легитимности власти - ее легитимизация.

Легитимизация означает признание или подтверждение законности (легитимности) какого-либо права или полномочия, в том числе права политической власти на принятие политических решений и осуществление политических поступков и действий.

Критериями легитимности власти считаются либо развитость демократических процедур (выборность власти), либо способность власти поддерживать стабильность и порядок в обществе, даже если она была установлена в результате переворота или революции.

Признаками легитимности власти служат убеждение большинства граждан в правомерности власти и существующего строя, а также свобода выражения граждан своей воли.

Можно выделить несколько типов легитимности власти :

• o власть, основанная на праве наследования престола. В данном случае многие необходимые действия, непопулярные в народе, могли выполняться только с применением насилия;
• o харизматический тин, когда власть базируется на конкретном человеке, выделяющемся сильными лидерскими качествами (харизмой) (примеры из истории: Александр Македонский, Цезарь, Наполеон, Гитлер, Сталин, Черчилль, Рузвельт и др.);
• o либерально-демократический, или конституционный тип легитимности, характеризующийся свободным волеизъявлением граждан, выборностью органов власти. Такая легитимность наиболее распространена в современном мире;
• o этнический тип легитимности, предполагающий формирование властных структур по национальному признаку. Данный тип легитимности формируется при высокой активности лиц коренной национальности, провозглашении идей национального государства.

Власть служит основой, объектом и движущей силой политики. Борьба за власть - характерная черта политической жизни любого общества, любой эпохи. Концентрированным выражением власти являются отношения принуждения - исполнения.

По мнению М. Вебера, существует три вида легитимизации:

• o традиционная - многовековая привычка подчинения (царям, императорам, князьям и пр.);
• o харизматическая - вера и подчинение авторитету некоей харизматической личности;
• o рациональная - подчинение такой власти, которая ясна, понятна и действует на основе демократических законов (легитимность выгоды подчинения).

Используются следующие средства легитимизации: информирование о целях и задачах проводимой политики, о ее экономической целесообразности, соответствии интересам народа, формирование национальной идеи и пр. При этом власть должна показать, что она способна справиться с этим. Наиболее универсальное средство легитимизации власти - выборы и референдумы, позволяющие людям ощутить свою причастность к власти, зависимость власти от народа.

Важным инструментом легитимизации служат средства массовой информации, которые позволяют манипулировать общественным сознанием.

Средства легитимизации власти зависят в первую очередь от политического режима, установленного в том или ином государстве.

Выделяют следующие основные политические режимы: тоталитарный, авторитарный, демократический.

Демократия - политический режим, в основе которого лежит метод коллективного принятия решений с равным воздействием участников на исход процесса или на его существенные стадии. Для того чтобы при демократическом режиме власть была легитимной, она должна быть подконтрольной обществу, и доступ в политику отдельных его членов должен быть непростым и максимально прозрачным.

Есть некоторые основные признаки современных демократических режимов. В подлинно демократическом обществе народ активно участвует в политике , причем такое участие закрепляется законодательно. Прежде всего, участие граждан в политике осуществляется в форме избирательного процесса, который позволяет народу принять или не принять существующую власть, показать, насколько легитимной они ее считают.

При осуществлении избирательного процесса весьма важны уровень социально-экономического развития государства, высокая гражданская культура населения, которые определяют требования к кандидатам.

Как утверждал французский философ, писатель и политический деятель Жозеф де Местр, каждый народ в конечном счете достоин своего правительства. И еще одна цитата: "Демократия не может стать выше уровня того человеческого материала, из которого составлены ее избиратели" (Бернард Шоу).

Другим признаком подлинной демократии можно считать многопартийность, которая позволяет всем представителям общественных групп, даже тем, которые являются меньшинством, заявлять свою точку зрения по поводу действий власти. Демократия должна быть суверенной, т.е. независимой от вмешательства других государств или международных организаций.

Если политический режим подлинно демократичный, созданы условия для свободного волеизъявления народа, гражданам обеспечены справедливость и свобода, тогда они считают такую власть легитимной.

В России используются все основные средства легитимизации власти:

• 1)правовое обеспечение выборности власти;
• 2)политический плюрализм;
• 3)местное самоуправление;
• 4)информатизация общества;
• 5)взаимодействие общества и власти.

Правовое обеспечение выборности власти . По итогам всенародного референдума в 1993 г. была принята Конституция РФ, в соответствии с которой и построена политическая система в нашем государстве. В Конституции утверждается, что "...Россия есть демократическое федеральное правовое государство...".

Задача правового государства - строго выдерживать меру между позитивными стимулами и принуждением. Это и есть политика властвования, политика миротворчества, искусство возможного, создание разумных балансов между общественными движущими силами и социальными интересами.

Принята система нормативных правовых федеральных и региональных актов, закрепляющих принципы избирательного права и избирательного процесса в Российской Федерации.

Вместе с тем при формировании демократического режима учитываются нормы и международного права, причем, в соответствии с Конституцией РФ, нормы международного права имеют приоритет по отношению к нормам внутреннего права. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Считается, что международное право в большей степени, чем национальное, отражает идеи гуманизма и справедливости.

Если бы результат референдума был иным, Российской Федерации бы не было, скорее всего, страну ожидал распад, как СССР.

Референдум - форма прямого волеизъявления граждан Российской Федерации по наиболее важным вопросам государственного и местного значения.

Конституция РФ определяет, что "носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ".

Народ как источник власти осуществляет ее:

• o непосредственно через выборы и референдумы;
• o через органы государственной власти;
• o через органы местного самоуправления.

Граждане Российской Федерации, достигшие возраста 18 лет, обладают активным избирательным правом, за исключением тех, которые признаны судом недееспособными или содержатся в местах лишения свободы по приговору суда.

Демократические, свободные выборы в органы государственной власти, местного самоуправления, а также референдум являются высшим непосредственным выражением принадлежащей народу власти. Государством гарантируются свободное волеизъявление граждан Российской Федерации на выборах и референдуме, защита демократических принципов и норм избирательного права и права на участие в референдуме.

Предусмотрены меры административной и уголовной ответственности за нарушения норм избирательного права. Например, к административным правонарушениям относятся: нарушение права граждан на ознакомление со списком избирателей; вмешательство в работу избирательных комиссий; неисполнение решения избирательной комиссии; нарушение порядка предоставления сведений об избирателях; нарушение установленного порядка опубликования документов, связанных с подготовкой и проведением выборов; нарушение прав члена избирательной комиссии, наблюдателя, иностранного (международного) наблюдателя, доверенного лица зарегистрированного кандидата, избирательного объединения (блока), представителя средств массовой информации; нарушение правил предвыборной агитации; подкуп избирателей; непредоставление или неопубликование отчета, сведений о поступлении и расходовании средств на подготовку и проведение выборов; и пр.

Меры уголовной ответственности предусмотрены за такие правонарушения, как воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий; фальсификация избирательных документов или неправильный подсчет голосов; и пр.

Политический плюрализм предполагает многообразие политических взглядов и организаций, свободное участие граждан в политической жизни, конкуренцию между различными политическими силами в борьбе за доступ к власти.

Согласно Конституции в Российской Федерации признаются политическое многообразие, многопартийность. Это означает, что в России на определенных законом основаниях могут создаваться, регистрироваться и осуществлять свою деятельность различные общественные политические объединения.

В Конституции РФ указано, что общественные объединения равны перед законом. Равенство общественных объединений перед законом проявляется в равенстве требований государства к уставам общественных объединений. В России, помимо равенства перед законом, закрепляется равенство общественных объединений между собой. Это предполагает равенство прав и обязанностей общественных объединений как в общественной, так и хозяйственной деятельности.

Закрепленный в Конституции принцип многопартийности предполагает, что каждая партия как разновидность общественного объединения, выражая политическую волю своих членов, стремится к участию в формировании органов государственной власти и органов местного самоуправления.

Каждая партия обладает правом принимать программные документы, публикуемые затем для всеобщего сведения, выдвигать кандидатов в депутаты и на другие выборные должности. Но, участвуя в выборах, партия не может получать финансовую поддержку от иностранных государств, организаций и граждан. В соответствии с Федеральным законом от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ "О политических партиях" граждане Российской Федерации имеют право создавать на добровольной основе политические партии в соответствии со своими убеждениями, вступать в политические партии либо воздерживаться от вступления в политические партии, участвовать в деятельности политических партий в соответствии с их уставами, а также беспрепятственно выходить из политических партий. Запрещаются создание и деятельность политических партий, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности.

Местное самоуправление должно способствовать приближению публичной власти к населению, становлению гражданского общества в нашей стране. В России проходит становление местного самоуправления (с момента принятия Конституции РФ), созданы его законодательные основы, накоплен большой опыт работы муниципальных образований. Становление местного самоуправления приближает Россию к по-настоящему демократическому обществу, потому что дает возможность уйти от традиционной для России моноцентрической модели организации власти.

Взаимодействие общества и власти обеспечивается разнообразными средствами. Создана Общественная палата Российской Федерации в соответствии с Федеральным законом от 4 апреля 2005 г. № 32-Ф3 "Об Общественной палате Российской Федерации". Согласно данному закону Общественная палата избирается каждые два года и осуществляет взаимодействие граждан с органами государственной власти и местного самоуправления в целях учета потребностей и интересов граждан, защиты их прав и свобод при формировании и реализации государственной политики, а также в целях осуществления общественного контроля за деятельностью органов власти. Общественная палата оказывает поддержку некоммерческим организациям России. В 2009 г., благодаря поправкам в законодательство, был установлен порядок, в соответствии с которым все социально значимые законопроекты в обязательном порядке проходят экспертизу Общественной палаты.

Организовано изучение общественного мнения, например, создан Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ), регулярно проводятся социологические опросы, в том числе по проблемам отношения к действующей власти, и др.

Информатизация общества. В современном мире информация становится практически основным источником власти. Контроль за информационными ресурсами и потоками позволяет власти успешно проводить свою политику. Однако прямой контроль уже невозможен, поэтому зачастую власть сама производит определенную информацию и ее интерпретацию.

В соответствии с принципами демократического общества граждане имеют право на доступ к информационным ресурсам, в том числе к информации о деятельности органов управления. Не менее важна и организация обратной связи между населением и властью. Большую роль в информатизации общества играют средства массовой информации.

Таким образом, в целом в Российской Федерации создается демократический режим. Вместе с тем проблема легитимизации власти существует в связи с большими масштабами коррупции, фактами излишнего администрирования, бюрократизма, боязни немалой части государственных и муниципальных служащих открытости и гласности в работе, оторванности от нужд граждан и пр. Сохраняется высокая социальная дифференциация, уровень жизни достаточно большой части населения крайне низкий. Пока еще чрезвычайно слабо развито местное самоуправление. Отмечаются аполитичность населения, его низкая правовая культура.

Без легитимной власти не удастся создать суверенную демократию, при которой и система власти, и ее действия формируются российскими гражданами.

Легальность – юридическое обоснование власти, ее соответствие правовым нормам. Легальность устанавливается и гарантируется государственной властью и носит рациональный характер.

Форма легализации власти – законодательство, например, акты о престолонаследии, об избрании парламента, президента и т.д.

Она понимается: а) незаконный захват власти лицом группой лиц; б) присвоение чужих властных полномочий (превышение полномочий). Например, узурпацией можно считать победу на выборах в результате фальсификации.

Легальная власть может быть нелигитимной.

Легитимность – это принятие власти населением страны, признание ее права управлять социальными процессами, готовность ей подчиняться.

Легитимность – это качество взаимоотношений государственной власти и подвластных. Данное явление не юридическое, но политическое, морально-ценностное, психологическое и выражается в следующем.

Добровольное признание ценности государственной власти и ее праве управлять. Признание есть следствие того, что власть соответствует представлениям и ожиданиям населения, выражает его коренные интересы. От этого зависит эффективность государственной власти.

Типы легитимации (М. Вебером)

- традиционная легитимность, формирующаяся на основе веры людей в необходимость и неизбежность подчинения власти, которая получает в обществе (группе) статус традиции, обычая, привычки к повиновению тем или иным лицам или политическим институтам. Данная разновидность легитимности особенно часто встречается при наследственном типе правления, в частности, в монархических государствах. Длительная привычка к оправданию той или иной формы правления создает эффект её справедливости и законности, что приобретает власти высокую стабильность и устойчивость;

- рациональная (демократическая) легитимность, ее источником выступает рационально понятый интерес, который побуждает людей подчиняться решениям правительства, сформированного по общепризнанным правилам, т.е. на основе демократических процедур. В таком государстве подчиняются не личности руководителя, а законам, в рамках которых избираются и действуют представители власти.

- харизматическая легитимность, складывающаяся в результате веры людей в признаваемые ими выдающимися качества политического лидера. Этот образ непогрешимого, наделенного исключительными качествами человека (харизма) переносится общественным мнением на всю систему власти. Безоговорочно веря всем действиям и замыслам харизматического лидера, люди некритически воспринимают стиль и методы его правления. Эмоциональный восторг населения, формирующий этот высший авторитет, чаще всего возникает в период революционных перемен, когда рушатся привычные для человека социальные порядки и идеалы и люди не могут опереться ни на бывшие нормы и ценности, ни на только еще формирующиеся правила политической игры.

Существуют и другие типы легитимности. Один из них - идеологическая легитимность . Ее суть состоит в оправдании власти с помощью идеологии, вносимой в массовое сознание. Идеология обосновывает соответствие власти интересам народа, нации или класса, ее право управлять. В зависимости от того, к кому апеллирует идеология и какие идеи она использует, идеологическая легитимность может быть классовой или националистической. В странах командно-административного социализма была широко распространена классовая легитимность. Во второй половине XX в. многие молодые государства в попытках получить признание и поддержку населения очень часто прибегают к националистической легитимации своей власти, нередко устанавливая этнократические режимы.

Технократическая легитимация – власть д/б профессиональной

Легитимность – термин, который широко применяется в современной политической науке и политической практике. Иногда его трактуют предельно широко, отождествляя с формальной юридической законностью. Однако это далеко не всегда так. С психологической точки зрения, легитимность власти, действительно, означает законность, но законность субъективную. В силу тех или иных причин люди могут давать положительную оценку политическим институтам, концентрирующим в себе властные полномочия, признавать их право на принятие управленческих решений и быть готовыми добровольно им подчиняться. Такое взаимоотношение между властью и людьми принято называть легитимностью. Легитимная власть оценивается признающими ее людьми как правомерная и справедливая. Легитимность означает также наличие у власти авторитета, соответствие этой власти основным ценностным ориентациям большинства граждан.

Термин «легитимность» в его нынешнем значении ввел в научный оборот немецкий социолог Макс Вебер. Хотя он специально не занимался проблемами социальной или политической психологии, в его методологии выделения типов легитимного господства обнаруживается ярко выраженный психологический подход. Характеристика типов легитимности власти у М. Вебера основана на его же концепции о типах социального действия. В самом общем плане «социальное действие» – это особенности, приемы поведения людей в различных жизненных сферах, результатом которого становятся все социальные отношения и институты. М. Вебер выделил несколько видов социального действия в зависимости от того, какими мотивами это действие определяется.

Высшим видом социального действия ученый считал целерациональное действие. Иными словами, такое действие, которое мотивировано исключительно осознанными, рациональными интересами. В нем присутствует заранее поставленная цель и путь к ее достижению вырабатывается при помощи рациональных инструментов – математических, технических, естественно — и общественно-научных знаний, а также правовых норм. Ценностно-рациональное социальное действие осуществляется на основе осознанной веры в определенные этические, эстетические или религиозные идеалы. Третий вид социального действия М. Вебер связывал исключительно с эмоционально-чувственной мотивацией и называл его «аффективным». Наконец, четвертый вид социального действия социолог характеризовал как «традиционный», где главным мотивом выступает привычка, бессознательное следование раз и навсегда установленным стереотипам поведения.

Исходя из вышеперечисленных видов социального действия, М. Вебер выделил три типа легитимного господства. Первый тип был назвал им «легальным». Только в этом типе легитимность и формальная законность совпадают. Главным мотивом к подчинению власти является интерес, а в его основе лежит целерациональное социальное действие. В политической системе, построенной на легальном типе легитимности власти, подчиняются не какой-либо конкретной личности, а установленным законам, причем подчиняются этим законам не только те граждане, которыми управляют, но и те, которые призваны управлять (правящая элита, бюрократический аппарат, состоящий их специально обученных чиновников). Формально-правовое начало здесь является определяющим. До тех пор, пока все осуществляется в соответствии с законом, система полностью сохраняет свою легитимность. Легально-рациональный тип легитимного господства не может обойтись без специально обученных, компетентных чиновников, составляющих, по Веберу, рациональную бюрократию. Рациональная бюрократия предполагает такую технологию и структуру государственного управления, при которой весь управленческий процесс разбит на отдельные обезличенные операции, требующие профессиональных знаний, навыков и опыта.

Чиновник такого типа управления должен соответствовать следующим критериям: 1) быть лично свободным и подчиняться только служебному долгу, а не своим или чужим интересам; 2) занимать четко определенное место в служебной иерархии; 3) обладать определенной компетенцией (в данном случае твердо знать свои права и обязанности); 4) работать на контрактной основе в условиях свободного выбора; 5) занимать должность в соответствии со своей профессиональной квалификацией; 6) получать регулярное денежное вознаграждение в соответствии с занимаемой должностью; 7) иметь возможность подниматься вверх по ступеням служебной иерархии в зависимости от эффективности своей деятельности; 8) рассматривать свою службу как основную профессию; 9) не использовать свое служебное положение и вытекающие из него возможности в личных целях; 10) подчиняться единой для всех служебной дисциплине.

Однако сам М. Вебер понимал, что в реальной жизни бюрократический способ управления отличается от идеального типа. Политическая практика показывает много примеров превращения чиновников в замкнутую касту, действующую не в интересах общества, а преимущественно в личных целях. Поэтому для нейтрализации негативных последствий бюрократизации власти и управления используются различные формы контроля над деятельностью чиновников со стороны политических институтов и общественного мнения.

Другой тип легитимного господства, в котором мотивацию к подчинению М. Вебер видел в «нравственной привычке к определенному поведению», он назвал «традиционным». Такой тип господства основан на вере в законность и даже священность издревле существующих порядков и властей и связан с традиционным социальным действием. На основе обобщения исторического опыта целого ряда стран Вебер выделяет две формы традиционного легитимного господства: патриархальную и сословную. Патриархальная форма организации традиционной власти имела место, по мнению Вебера, в Византии. Для нее характерны отношения личной зависимости в аппарате государственного управления. Хотя довольно высокие посты могут занимать как выходцы из социальных низов, включая вчерашних рабов, так и ближайшие родственники самого императора, все они являются бесправными слугами последнего. Примеры сословной формы, согласно взглядам Вебера, можно найти в феодальных государствах Западной Европы. Здесь механизм власти более обезличен. Нижестоящие звенья властной иерархии имеют большую автономию, а в основе самой иерархии лежат принципы сословной принадлежности и сословной чести. Такая форма традиционного господства создает условия для образования аристократии, в какой-то степени ограничивающей власть монарха.

При традиционном типе легитимного господства и, в особенности, при его патриархальной форме чрезвычайно низка роль формального права и, следовательно, нет возможности действовать «невзирая на лица». Личная преданность и верность начальнику имеет гораздо большее значение, чем знания и компетентность. Поэтому именно личная преданность является важным условием для продвижения по служебной лестнице.

Третий тип легитимного господства получил определение «харизматического». Под харизмой (божественным даром) М. Вебер понимал некие экстраординарные способности, дарованные некоторым индивидам и выделяющие их среди других людей. К харизматическим качествам социолог относил способность магического воздействия на окружающих, пророческий дар, выдающиеся силу духа и слова. Харизмой, по мнению Вебера, обладают герои, великие полководцы, маги, пророки и провидцы, гениальные художники, выдающиеся политики и, наконец, основатели мировых религий, такие как Будда, Иисус, Магомет. Для харизматического типа легитимного господства характерна совершенно иная мотивация подчинения, чем для традиционного. Если при традиционной легитимности мотивация основана на привычке, привязанности к обычному, раз и навсегда заведенному, то при харизматической легитимности она связана с сильным воздействием на психику и сознание людей чего-то нового, яркого, необычайного. Здесь речь идет об аффективном типе социального действия. Источником привязанности к харизматическому властителю, готовности следовать его указаниям является не традиция и формальные юридические нормы, а эмоционально окрашенная личная преданность ему и вера в харизму этого человека. Поэтому, полагал М. Вебер, харизматический вождь должен постоянно доказывать наличие этой самой харизмы, иначе власть его может повиснуть в воздухе.

От легально-рационального и традиционного типов легитимного господства харизматический тип отличается отсутствием четких правил и норм, решения в этом случае принимаются из иррациональных побуждений. В реальной политической практике харизма вождя может быть и не связана с каким-либо особым даром, а является следствием некритического восприятия его образа сторонниками и последователями. Нередко такая харизма возникает благодаря искусной демагогии и популизму. Пришедший к власти на основе подобной «искусственной» харизмы политический деятель, может вскоре разочаровать своих приверженцев неспособностью выполнить обещания, реализовать зачастую утопические пожелания своих последователей. М. Вебер отмечал, что вождь, не сумевший доказать свою харизму, начинает ее терять. Для удержания власти такому лидеру не остается ничего другого, как прибегать к силе, репрессиям. Таков механизм возникновения авторитарных диктатур во многих странах «третьего мира». Подобные примеры можно было увидеть и на постсоветском пространстве (Грузия при Гамсахурдия).

Нетрудно заметить, что количество видов социального действия и типов легитимного господства у М. Вебера неодинаково. Ценностно-рациональное социальное действие не имеет соответствующего ему типа легитимности. Современные концепции легитимности это несоответствие устраняют.

В процессе развития политической науки развивались и представления о легитимности. В качестве объекта легитимности стали рассматривать не только власть как субстанцию, но и ее институциональное выражение в виде политической системы в целом. По мнению известного американского политолога С. Липсета, понятие «легитимность» означает способность системы породить и поддерживать веру народа в то, что ее политические институты в наибольшей степени отвечают интересам общества. Другой не менее известный американский политолог Д. Истон считает легитимной такую власть или политическую систему, которая соответствует моральным принципам индивидов, их собственным представлениям о том, что является справедливым или правильным в сфере политики. В качестве источников легитимности Д. Истон называет идеологию, политический режим и политическое лидерство. Исходя из этого, он выделяет и три типа легитимности: идеологическую, структурную и персональную.

Идеологическая легитимность основана на убежденности граждан в правильности тех идейных ценностей, на которых основывается политический режим и представляющие его институты. Чем больше граждан разделяют ценности и нормы, характерные для данного политического режима, тем большей степенью легитимности он обладает и, наоборот, чем меньше таких граждан, тем ниже уровень легитимности. Структурная легитимность основана на убежденности граждан в оптимальности структуры институтов политической системы и выполняемых ими функций, на уверенности в правильном распределении ролей в структурах власти и одобрении юридических норм, на которых базируется данная система. Нетрудно заметить, что структурная легитимность в понимании Истона, сходна с легально-рациональной легитимностью в понимании Макса Вебера. Точно также можно провести аналогию между персональной легитимностью по Д. Истону и харизматической легитимностью по М. Веберу. Персональная легитимность, по Истону, основана на вере индивидов в личные качества политических лидеров, на уверенности в их способности наилучшим образом распорядиться своей властью. Но если «харизма», считал Вебер, присуща лишь выдающимся историческим деятелям, то Истон исходил из того, что массовую поддержку могут получать политические лидеры и не обладающие в действительности особыми качествами. Как показывает реальная политическая практика, власти способны добиваться весьма заурядные личности и они могут пользовать достаточно устойчивой и широкой поддержкой населения и, следовательно, иметь персональную легитимность.

Своего рода объединением нормативной концепции М. Вебера и эмпирической – Д. Истона является концепция Д. Бетхэма. Он считает, что легитимация власти осуществляется одновременно на трех уровнях:

Первый из них образуют правила получения и отправления власти.

Вторым уровнем являются убеждения управляющих и управляемых, касающиеся функционирования политической системы.

Третий уровень – это активное согласие управляемых, выражающееся в конкретных политических действиях. О полной легитимности власти можно говорить лишь тогда, когда возникает связь между содержанием правил политической игры, их позитивной оценкой и вырастающем из них политическом поведении на стороне политической системы, выражающем волю к сохранению системы в ее неизменных основах.

В современной политической науке получила известность концепция легитимности политической власти французского политолога Ж. Шабо. Легитимность он определяет как адекватность реальных или предполагаемых качеств управителей (а также тех, кто намеревается ими стать) подразумеваемому или ясно выраженному согласию управляемых. Ж. Шабо выделяет четыре типа легитимности: демократическую, идеологическую, технократическую и онтологическую. Демократическая легитимность присуща политическим системам, функционирующим на основе базовых демократических принципов: коллегиальное принятие решений, учет воли большинства, соблюдение прав и свобод человека. Демократическая легитимность относительна и должна дополняться другими типами легитимности. Прежде всего, это технократическая легитимность, понимаемая Шабо как степень профессионализма и компетентности тех, кто находится у власти и принимает решения. Лидеру недостаточно только завоевать поддержку избирателей, необходимо оправдать оказанное доверие эффективной управленческой деятельностью. Идеологическую легитимность Шабо понимает практически также, как и Истон, связывая ее с функционированием советского и других тоталитарных режимов.

Наиболее трудна для восприятия концепция онтологической легитимности Ж. Шабо. Политолог указывал, что в данном случае «речь идет о выявлении соответствия политической власти объективному порядку, вписанному в человеческую и социальную действительность, продолжении порядка, установленного в космической внечеловеческой действительности». Здесь выражена мысль о том, что существование любой политической системы оправдано до тех пор, пока она не вступает в противоречие с наиболее универсальными законами развития природы и общества.

При всем многообразии концепций легитимности власти, все они имеют и немало схожих аспектов. Различия же между ними объясняются сложностью самого феномена легитимности

Наряду с теоретической проблемой легитимности политической власти существует практическая проблема ее легитимации, то есть приобретения легитимности в глазах общества. Легитимация власти в ряде случаев может совпадать с легализацией – принятием основополагающих юридических актов, прежде всего, конституций. Механизмом легитимации могут быть выборы или референдумы, с помощью которых выявляется уровень поддержки населением лидеров, партий, институтов, нормативных актов или решений. Идеологическая легитимация власти бывает необходима не только в тоталитарных системах, опираются на те или иные идейные ценности для оправдания своих действий и решений и руководители самых демократических стран.

Одно из основополагающих отличий демократической системы заключается в том, что в ней власть не может быть присвоена, но только «приобретена» в результате победы на соревновательных выборах. Другими словами, на персональном уровне легитимация власти подлежит цикличному возобновлению (подтверждению).

В недемократических системах роль фактора, легитимизирующего правила получения власти, исполняет идеология, опирающаяся как на ценности, так и на групповые интересы, которые обосновывают отказ от политического соперничества как такового и, тем самым, не требуют подтверждения власти на свободных выборах. Следствием отвержения конкурентных выборов становится феномен вынужденной поддержки режима, заключающийся в невозможности выразить открыто неприятие конкретной группы правителей без одновременного выражения сомнений по поводу идеологи и отвержения основных правил политической игры. Управляемые стоят перед альтернативой: либо признание полной легитимности власти, либо полной ее нелегитимности.

В странах реального социализма легитимация власти осуществлялась, прежде всего, идеологически (отсюда наименование этих режимов – идеократические). Однако со временем правящие коммунистические партии вынуждены были искать также и иные аргументы (например, успехи в экономике) для обоснования своего господства, что в принципе противоречило основам существовавшей политической системы и подрывало ее изнутри.

Политическая власть, особенно высокого уровня, часто персонифицирована. Поэтому для сохранения авторитета и, следовательно, легитимности власти, необходимо поддерживать и укреплять авторитет представляющих ее политических лидеров. В условиях авторитарных, тоталитарных режимов харизматическая или, используя терминологию Истона, персональная легитимация может принимать форму «культа личности», однако более цивилизованные примеры такой легитимации наблюдаются и в условиях демократии. Для легитимации власти большое значение имеет эффективность решений и действий тех, кто ею обладает. Политический режим, не имеющий достаточной легитимности, может обрести ее, если будет способствовать успешному решению стоящих перед обществом проблем и, тем самым, удовлетворению потребностей и чаяний большинства населения.

В качестве эмпирических индикаторов степени легитимности власти могут рассматриваться следующие признаки:

1. Уровень принуждения, используемый властью для осуществления своей политики (легитимная власть может вообще обходиться без прямого насилия, нелегитимная власть часто просто «сидит на штыках»).
2. Наличие или отсутствие попыток незаконного свержения данного правительства или политического лидера.
3. Наличие или отсутствие массовых акций гражданского неповиновения, а также сила такого неповиновения.
4. Результаты выборов, референдумов, а также данные социологических исследований, если последние достоверны.
5. Степень коррумпированости власти и др.

Наряду с процессом легитимации власти в политической практике может происходить и обратный процесс – делегитимации власти, то есть утраты тех факторов, которые определили ее легитимность. Делегитимация власти может стать результатом целого ряда причин: 1) следствием противоречия между эгоистическими устремлениями правящей элиты и господствующими в данном обществе идейными ценностями; 2) следствием противоречия между официально провозглашенными демократическими принципами и реально политической практикой, связанной с ограничением прав и свобод населения, давлением на средства массовой информации, преследованием оппозиции; 3) следствием повышения неэффективности деятельности бюрократического аппарата и усиления его коррумпированности; 4) следствием раскола внутри правящей элиты из-за утраты уверенности в оправданности ее претензий на власть; 5) следствием конфликта между ветвями власти. Кризис легитимности может наступить также тогда, когда политическая система перестает воспринимать требования основных общественных групп, когда в ней отсутствуют или прекращают функционировать механизмы, защищающие интересы широких народных масс.

Процессы легитимации и делегитимации власти можно проиллюстрировать примерами из истории коммунистического политического режима в нашей стране. Как и для любого другого тоталитарного режима, для власти большевистской партии в России особое значение имела идеологическая легитимность. В процессе легитимации коммунистического режима можно обнаружить две основные составляющие. Первая связана с постепенным вытеснением всех чуждых коммунистической идеологии взглядов, вторая – с приспособлением самой коммунистической идеологии к реальностям и традициям российского общества. Искоренение инакомыслия началось на второй же день после октябрьского переворота, но продолжалось достаточно длительное время, поскольку пришлось решать целый комплекс связанных с этим задач. Необходимо было устранить носителей чуждых “марксизму-ленинизму” идейных течений, одновременно сформировать новый идеологический и пропагандистский аппарат. На решение этой задачи ушло как минимум два десятилетия. Однако только одного этого для установления тотального идеологического контроля над обществом было бы недостаточно. С точки зрения режима, необходимо было также установить информационную блокаду, превратить СССР в информационно закрытое, изолированное от остального мира общество. Постепенно советские люди все более и более отгораживались не только от окружающего мира, но и от своего прошлого.

Только идеология не могла быть столь долго единственным легитимирующим фактором коммунистического режима в СССР. Она подкреплялась факторами иного порядка. Можно говорить и об определенной экономической эффективности этого режима. Были решены задачи индустриальной модернизации в технико-технологическом и социально-культурном отношении. Аграрная Россия превратилась в ракетно-ядерную сверхдержаву, запустила первый искусственный спутник Земли и осуществила первый полет человека в космос. Не следует забывать и о том, что начиная с середины 50-х годов наблюдалась устойчивая тенденция роста уровня материального благосостояния большинства населения Советского Союза, которое могло также пользоваться и широким набором бесплатных социальных услуг, пусть и невысокого по мировым стандартам качества.

Улучшение жизни советского народа было неплохим дополнением к обещанию всеобщего счастья в «светлом будущем» – при коммунизме. И сам образ этого светлого будущего был важным элементом идеологической доктрины и оправданием всех трудностей и бед повседневной жизни, легитимировал любые действия власти. Именно идеология для советского общества была наиболее интегрирующей и легитимирующей существующую власть силой.

Идеологическая эрозия в полной мере стала реальностью уже во времена руководства страной Л. И. Брежневым. Его правление было отмечено, с одной стороны, небывалыми прежде достижениями, но одновременно и нараставшим разочарованием в прежних идеалах и ценностях. Прежде всего, оказались дискредитированы представления о «светлом будущем» – коммунизме, который не наступил в обещанные сроки, а партийное руководство избегало прямых объяснений с народом по этому поводу. К тому же реальное повышение уровня жизни не всегда ощущалось психологически. Зачастую, наоборот, усиливалось недовольство своим материальным положением из-за сохранявшегося дефицита на многие товары и услуги. С обострением социально-экономических проблем усилилась деградация во многих сферах общественной жизни. Стала отчетливо обнаруживаться коррупция и разложение партийно-государственного аппарата. А всеохватывающая коррупция, по мнению французского социолога М. Догана, является симптомом делегитимации режима. Но до полной его делегитимации в Советском Союзе было еще далеко, тем более что общество по большей части находилось в неведении относительно реально стоящих перед ним проблем.

В начале «перестройки» советское общество в большинстве своем еще не было готово к серьезным и системным изменениям. М. Горбачев столкнулся не только с сопротивлением части консервативного аппарата, но и с инертностью массового сознания в целом. Поэтому понадобилась помощь средств массовой информации, получивших, пусть и ограниченную «сверху», свободу критиковать существующие реалии для того, чтобы «расшевелить» общество. Но так называемая «гласность» стала первым камнем, сорвавшимся в пропасть и увлекшим за собой всю систему мифов, на которых покоилась господствовавшая идеология. Процесс деградации идеологии шел и в предшествовавшие годы, но рухнула она, не выдержав «перепада давления», вызванного открытием внешних и внутренних идеологических шлюзов. Параллельно с быстрым размыванием идеологического фундамента легитимности коммунистической власти обнажилась и экономическая неэффективность системы. В результате делегитимации прежняя экономическая и политическая система рухнула, открыв новый период развития нашей страны.

Непростым был процесс легитимации власти в новой России после крушения коммунистического режима и развала СССР. Затягивалось принятие необходимых в новых условиях нормативных актов и, прежде всего, Конституции. Это привело к политическому кризису. Сложилась ситуация, когда формальная законность (легальность) и легитимность не только не совпадали, но в некоторых пунктах находились в конфликте между собой. Так было в сентябре – октябре 1993 года во время противостояния между президентом Ельциным и большинством Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Б. Ельцин к тому времени еще не утратил полностью своей «харизмы», приобретенной им в борьбе с прежней системой, в том числе и популистскими приемами. В первые годы реформ «харизма» Ельцина была едва ли не единственным фактором, легитимировавшим происходившие перемены и вновь возникавшие отношения и институты. По мере того как популярность Ельцина падала, власть все более старательно искала иные средства своей легитимации. Например, был задействован идеологический фактор. Если в начале 90-х годов в ходу были ссылки на либеральные ценности, то затем видные представители правящего режима использовали патриотические лозунги и риторику, заимствованную у оппозиции.

В последние годы, в результате экономической стабилизации, совершенствования правовых и политических механизмов, возникли предпосылки для утверждения демократического типа легитимности. Но только время покажет, станет ли такой тип легитимности господствующим в российском обществе.

См.: Политология. Учебник для вузов. Под ред. проф. В.А. Ачкасова и В.А. Гуторова. Читать полностью на: http:// all-politologija.ru

Легитимная власть характеризуется обычно как пра­вомерная и справедливая. Легитимность связана с верой по­давляющего большинства населения, что существующий порядок является наилучшим для данной страны.

Сам термин «легитимность» переводят с французско­го как «законность». Но перевод не совсем точен. Законность отражается термином «легальность». «Легитимность» и «легальность» - близкие, но не тождественные понятия. Первое носит более оценочный, этический характер, а вто­рое - юридический.

Известный немецкий социолог М. Вебер выделил три способа достижения легитимности, отражающих особенно­сти мотивов подчинения.

1. Традиционная легитимность. Она возникает благо­даря обычаям, привычке повиноваться власти, вере в непо­колебимость и священность издавна существующих поряд­ков. Традиционное господство присуще монархиям. Подав­ляющая тяжесть традиции приводит к тому, что люди вновь и вновь воспроизводят отношения власти и подчинения на протяжении многих поколений. По своей мотивации тради­ционная легитимность во многом схожа с отношениями в па­триархальной семье, основанными на беспрекословном по­виновении старшим и на личном, неофициальном характере взаимоотношений. Власть традиции такова, что когда лиде­ры нарушают ее, они могут потерять легитимность в глазах масс. В этом смысле власть элиты жестко ограничена той же традицией, которая придает ей легитимность. Традицион­ная легитимность отличается прочностью. Поэтому, как считал М. Вебер, для стабильности демократии полезно сохра­нение наследственного монарха, подкрепляющего авторитет государства многовековыми традициями почитания власти.

2. Легальная или рационально-правовая легитим­ность. Она основывается на добровольном признании ус­тановленных юридических норм, направленных на регу­лирование отношений управления и подчинения. Наибо­лее развитой формой этого типа власти является консти­туционное государство, в котором беспристрастные нор­мы четко обозначают правила его функционирования. С другой стороны, эти нормы открыты изменениям, для че­го имеются установленные законом процедуры. В систе­мах подобного вида власть политической элиты легити­мируется «царством закона». Для обоснования своей вла­сти элита обращается к действующему законодательству (Конституции).

3. Харизматическая легитимность. Она основана на вере в исключительные качества руководителя, которы­ми он наделен Богом, т. е. вера в его харизму. Поэтому он иногда даже обожествляется, создается культ его лично­сти. Харизматическая власть является относительно не­стабильной по сравнению с традиционной и легальной. Харизма тесно связана с качествами личности, в то вре­мя как традиция и закон являются фактами обществен­ной жизни. Харизматический способ легитимации часто используется в периоды революционных перемен, когда новая власть для признания населением не может опе­реться на авторитет традиций или же демократически выраженную волю большинства. В этом случае созна­тельно культивируется величие самой личности вождя, авторитет которого освящает институты власти, способ­ствует их признанию и принятию населением. Харизма­тическая легитимность базируется на эмоциональном, личностном отношении вождя и массы.

Легитимность власти не ограничивается этими тремя классическими типами. Существуют и другие, например, идеологическая легитимность. Ее суть состоит в оправда­нии власти с помощью идеологии, вносимой в массовое со­знание. Идеология обосновывает право на управление соответствием власти интересам народа, нации или класса. Иде­ологическая легитимность основывается на воздействии на сознание и подсознание людей с помощью методов убежде­ния и внушения. Но в отличие от рационально-правовой ле­гитимности, апеллирующей к сознанию, разуму, идеологи­ческая - однонаправленный процесс, не предполагающий обратных связей, активного участия граждан в выработке идеологии.

Во второй половине XX в. многие молодые государст­ва в попытках получить признание и поддержку населения прибегают к усиленной националистической легитимнос­ти. Этот вид легитимности в большей или меньшей степени присущ многим современным государствам.

Следует иметь в виду, что типы власти связаны с кон­кретной политической действительностью. Реально суще­ствующие политические системы представляют собой пе­реплетение всех трех типов при преобладании одного из них. Поэтому не следует смешивать типы власти, выделяе­мые в качестве теоретической концепции, с конкретной ре­альностью политических систем, где они проявляются лишь частично и в сочетании друг с другом. В то же время без вы­деления этих идеальных типов осмысление реальных поли­тических систем было бы невозможно.

Исследователи выделяют несколько источников ле­гитимности.

1. Участие граждан в управлении, что создает общую причастность людей к политике, проводимой властью, поз­воляет гражданам чувствовать себя в определенной мере ее субъектом.

2. Технократическая легитимность, т. е. легитим­ность посредством экономической, военной, образователь­ной и т. п. деятельности власти.

В этом случае легитимность находится в прямой зави­симости от успехов такой деятельности, Неудачи ослабляют легитимность власти, а успехи укрепляют (например, Япо­ния, Южная Корея, Сингапур и др.).

3. Легитимность через принуждение. Все направлено на принуждение, но формы различны. Они проявляются в ограничении прав и свобод граждан. Чем сильнее принуждение, тем ниже уровень легитимности. Сила - это послед­ний аргумент власти, с помощью которого она стремится по­высить свою легитимность.

Важное место в функционировании власти занимают проблемы делегитимизации, обострение которой может вы­звать кризис и даже крах политического режима.

Основными причинами делегитимизации являются следующие:

а) противоречие между универсальными ценностями, господствующими в обществе, и эгоистическими интереса­ми властвующей элиты;

б) противоречие между идеей демократии и социаль­но-политической практикой. Это проявляется в попытке ре­шить проблемы силовым путем, нажимом на средства мас­совой информации;

в) отсутствие в политической системе механизма по защите интересов народных масс;

г) нарастание бюрократизации и коррумпированности;

д) национализм, этнический сепаратизм в многонаци­ональных государствах, проявляющиеся в отвержении фе­деральной власти;

е) потеря правящей элитой веры в правомерность сво­ей власти, возникновение внутри нее острых социальных противоречий, столкновение разных ветвей власти.

Таковы наиболее важные проблемы легитимности власти, которая в современных условиях приобретает чрез­вычайно важное значение.

Список литературы

1) Власть: очерки политической философии Запада // Под ред. Мшениверадзе М. М. М., 1995.

2) Ильин И. Аксиомы власти. 1994. Краснов Б. И.

3) Разуваев В. В. Власть в России: бюрократическое измерение 1995.

4) Шестопал В. Б. Образ власти в России: желания и реальность 1995.

Власть, над которой безнаказанно глумятся,
близка к гибели
О. де Бальзак

Что такое власть? Современная наука предлагает разнообразие интерпретаций данного понятия. Власть стала объектом пристального внимания и изучения множества гуманитарных дисциплин. Представители каждой из них вносят посильную лепту в общую копилку знаний о власти. Однако многие исследовательские подходы зачастую останавливаются только на описании объективированных форм и модификаций власти, предпосылок, ресурсов и результатов властного воздействия. Кроме того, ученые всякий раз наталкиваются на естественные гносеологические ограничения, которые налагает теоретико-методологическая специфика той области знания, от имени которой они выступают. В данном контексте власть становится подчас довольно близкой и понятной - и все-таки постоянно ускользающей от пытливого исследователя (преследователя?) сущностью.

Обладая имманентным свойством инклюзивности, власть пронизывает все сферы и уровни социального и культурного бытия человека. Она представляет собой удивительный сплав актуальности и потенциальности, «реальности» и «действительности», свободы и необходимости, человеческого и надчеловеческого… Власть - это некая самоочевидность и в то же время «тайна сия велика есть».

Сложность, противоречивость и загадочность власти, ее неустранимая «ноуменальность» (и прежде всего - в антропологической перспективе) - причина того, что каждая новая попытка проникновения в лабиринты властной реальности оставляет больше вопросов, нежели ответов. Одним из таковых является вопрос о средствах, способах и технологиях легитимации, объяснения, оправдания, обеспечения признания власти как Власти.

Проблема легитимности и легитимации власти активно разрабатывалась немецким социологом Максом Вебером. Его концепция трех идеальных типов (оснований, принципов) легитимности стала классикой мировой обществоведческой мысли. «Во-первых, - пишет ученый - это авторитет «вечно вчерашнего»: авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, - «традиционное» господство как его осуществляли патриарх и патримониальный князь старого типа. Далее, авторитет личного дара (харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и других - харизматическое господство как его осуществляют пророк, или - в области политического - избранный князь-военачальник, или плебисцитарный властитель, выдающийся демагог и политический партийный вождь. Наконец, господство в силу «легальности», в силу веры в обязательность легального установления и деловой «компетентности», обоснованной рационально созданными правилами, то есть ориентации на подчинение при выполнении установленных правил» . Эти принципы являются универсальными, но в силу того что, как уже говорилось выше, представляют собой идеальные конструкты, они не могут быть реализованы в чистом виде. По меткому выражению испанского политолога Санистебана, веберовские основания легитимности «образуют «магическую формулу», на которой основываются отношения власти и подчинения в любой политической системе» . Власть выбирает тот или иной компонент этой «формулы» или их комбинацию, сообразуясь со стоящими перед ней в данный момент задачами.

Отражаясь в зеркале собственной репрезентации, власть получает возможность контролировать уровень легитимности. В роли подобного «зеркала» в социуме может выступать институт общественного мнения. Способность массовых заинтересованных оценочно-ценностных суждений и обусловленных ими волевых проявлений в большей или меньшей мере воздействовать на положение дел в государстве во многом является функцией способа устройства власти и характера политической системы. Соответственно, и роль общественного мнения как фактора социальной динамики может меняться в рамках широкого диапазона - от ничтожной до определяющей. Ответ на вопрос, какова же эта роль применительно к конкретной ситуации в конкретном государстве в рамках возможного диапазона имеет как важное научное, так и не менее существенное политическое значение. Ведь мера включения оценок и суждений общественности в практические решения органов власти и управления есть показатель открытости общества, уровня развития в нем важнейших прав и свобод, наконец, одним из критериев демократичности политического устройства государства. Довольно часто от ответов на эти вопросы зависит решение важных для страны внешнеполитических и внешнеэкономических проблем - присоединение или неприсоединение к международным пактам и организациям, получение или неполучение займов, кредитов, режимов благоприятствования в торговле и т.д. Поэтому любой современный политический режим, даже самый репрессивный стремится создать иллюзию включенности общественного мнения в реальные процессы принятия властных решений, старается заигрывать с ним. Соответственно возникает проблема максимально объективной оценки характера взаимоотношений власти и общественного мнения, возможностей участия последнего в решении общезначимых вопросов.

В современной научной литературе описывается несколько моделей (режимов) взаимоотношения власти и общественного мнения.

Режим подавления характеризуется жестким прессингом со стороны институтов власти, включая и репрессивный компонент по отношению ко всем проявлениям массовых заинтересованных оценочно-ценностных суждений по поводу объектов, имеющих хотя бы минимальную социально-политическую окраску. Общественное мнение при этом представляет исключительно в качестве духовного образования и не переходит в духовно-практическую форму. Не приходится говорить о наличии сколько-нибудь развитых волевых и тем более поведенческих его компонентов.

В условиях режима игнорирования власть стремится свести к минимуму социально-преобра-зующую роль общественного мнения не с помощью его жесткого подавления, а путем отстранения от его оценок, исключения их из всех сфер принятия решений. Массовые заинтересованные оценочно-ценностные суждения и даже соответствующие волевые проявления как бы «выносятся за скобки» политического процесса и обречены существовать сами по себе в духовном пространстве, не пересекающемся с пространством государственного управления.

В режиме патернализма власть и общественное мнение явно неравноправны. Первая имеет приоритет по отношению ко второму. Это господство власти, но господство в мягкой форме. Патернализм, таким образом, это давление, но не подавление, это отношения ведущего и ведомого, начальника и подчиненного, в которых за ведомым, подчиненным признаются определенные права, а сам он считается хоть и младшим, но участником диалога. В отличие от подавления или игнорирования общественного мнения, когда власть считает себя единственным субъектом политического и управленческого процесса, в рассматриваемом режиме массовые оценки и общественное мнение в целом уже тоже выступает как субъект, хотя и существенно ограниченный другим субъектом в правах и возможностях. Данный режим уже предполагает использование института общественного мнения для легитимации власти. Последняя нуждается в признании обществом в силу того, что состоит с ним в отношениях «социального партнерства» (которое, кстати, может быть неравноправным!).

Следующим по шкале «демократичности» идет режим взаимореализации общественного мнения. В его рамках происходит наиболее полная реализация сущностных потенций мнения, оно выступает полноправным субъектом политической жизни и полноценным участником процесса управления делами общества.

Возможна ситуация, когда сила общественного мнения оказывает давление на власть (предельным выражением этого является диктатура). Данную ситуацию можно сравнить с неким подобием зеркального отображения режима патернализма власти по отношению к общественному мнению, в котором субъекты взаимодействия поменялись ролями.

Рассмотрение перечисленных моделей взаимоотношения власти и общественного мнения позволяет сделать вывод о том, что в подавляющем большинстве случаев правящим элитам для сохранения политической и социальной стабильности, поддержания необходимого и достаточного уровня легитимности существующего режима (хотя тут следует заметить, что всякая власть стремится к своей тотальности, завершенности, цельности, аутентичности, а значит - и, как правило, к абсолютному признанию) приходится очень чутко реагировать на все процессы, все возмущения, имеющие место в среде общественного мнения.

Управление общественным мнением как один из ресурсов легитимации власти имеет известную степень универсальности (то есть оно с большей или меньшей эффективностью и результативностью используется в различных политических системах). Он (в той или иной модификации) работает, условно говоря, «всегда и везде». Однако для России характерен еще один нетрадиционный для науки и в то же время прочно закрепившийся в практике механизм объяснения и оправдания наличного институционального порядка. Это коррупция. Коррупция как способ легитимации власти, «вписания» ее в «символический универсум, в горизонте которого получает осмысленную ценность и история общества, и биография отдельного человека» , на наш взгляд, одно из самых интересных, неоднозначных и в чем-то парадоксальных явлений российской действительности. Его невозможно понять человеку - носителю западного типа мышления, которое ориентировано на идеи незыблемости прав и свобод человека и гражданина, уважение к нормам закона и дисциплине, наконец, на свободное индивидуальное самоопределение (и снова, как писал И. А. Ильин, «не от закона, но в рамках закона») в социуме посредством своей социально-политической и экономической активности. Это «очень русский» (Бердяев) феномен. Его неизбывная жизнеспособность обеспечивается укорененностью в плодородной почве русской истории и культуры, русского миросозерцания, русского отношения к власти. Он постоянно подпитывается не только убежденностью общества в несовершенстве механизма государственного управления в настоящем, нерешенностью множества актуальных проблем, но и живыми, неиссякаемыми, сформированными на протяжении многих столетий ментальными энергиями народа. Как известно, идеи, зафиксированные на уровне архетипических представлений, представляют собой наиболее инертные, трудно поддающиеся изменениям образования сознания. Они оказывают непосредственное влияние на «жизненный мир» человека, его ценностную систему, его поведение. Исходя из этой идеи, мы еще раз остановимся на некоторых заслуживающих особого внимания особенностях русского менталитета.

Развивая и популяризируя идеи К.Н. Леонтьева , Н.А. Бердяев называл русский народ «самым безгосударственным», изначально не приемлющим государства ни в качестве «земного смертного бога» (Левиафана), ни в качестве нравственного регулятора, уполномоченного Высшим Абсолютным началом (Богом) хранителя Правды и «легитимных» в этическом плане образцов поведения. Ему свойственна принципиальная отчужденность от государства, от стремления к осуществлению власти, к реализации законных прав и свобод. Русский народ религиозен. Идеи христианского вероучения служат (служили?) отправной точкой его суждений о Добре и Зле. Государство же не получило морально-этической санкции церкви, и, следовательно, не могло быть источником истинного «Закона» и «Благодати». Власть (которая ассоциировалась с государством - безжалостной машиной принуждения) всегда представлялась не как обеспеченная и урегулированная правовыми установлениями фактическая способность выполнения определенных функций управления в интересах «всех», как деятельность, направленная на созидание и совершенствование общественной жизни, но как грех, бремя, искушение произволом после получения должности, предоставляющей более широкие возможности и преференции. Именно поэтому на Руси традиционно та или иная социальная общность «командировала» во власть далеко не лучших своих представителей. Любопытные наблюдения были зафиксированы М.М. Пришвиным: «Так выбран Мешков - уголовный, скудный разумом, у которого нет ни кола, ни двора, за то, что он нелицеприятный и стоит за правду - какую правду? неизвестно; только то, чем он живет, не от мира сего. Власть не от мира сего» . Приведенный выше фрагмент записок Пришвина существенно проясняет ситуацию генезиса русского правосознания и нигилизма как одной из определяющих его характеристик. Н.А. Бердяев в своих сочинениях неоднократно указывает на религиозную природу этого нигилизма, называя последний «вывернутой наизнанку православной аскезой» . Философ пишет: «B ocнoвe pyccкoгo нигилизма, взятoгo в чиcтoтe и глyбинe, лежит пpa-вocлaвнoe миpooтpицaниe, oщyщeниe миpa лeжaщего во зле, пpизнaниe гpexoвнocти вcякoгo бoгaтcтвa и pocкoши жизни, вcякoгo твopчecкoгo избытка в иcкyccтвe, в мысли» . Трактуемые в этом ключе государственное строительство, продуктивное нормотворчество, обеспечение безопасности, экономический рост, гуманизация отношений в социальной сфере, то есть основные функции публичной власти, выражающие ее миссию, призвание и сущностное назначение, оказываются невостребованными, если не сказать больше - чуждыми, не привносящими какого-либо позитивного мировоззренческого и практического смысла в круг интересов индивидуального существования человека, ибо они изначально отданы во власть корысти, стяжательства и поэтому исключены из сферы сакрально-религиозной санкции и культурно-ценностного регулирования.

Власть, лишенная божественного благословения, представлялась априорно порочной, склонной к различного рода дисфункциям и злоупотреблениям. Поэтому коррумпированность всегда воспринималась как имманентное ее свойство, как своеобразный опознавательный знак подлинного земного «кесарева» правления. Соблазны, связанные с приобретением той или иной должности, оказывали губительное влияние на природу человека. Пребывание в лоне бюрократической организационной культуры приводило к формированию специфических ценностей, нравов, привычек, стилей поведения и общения (то есть соответствующего типа личности) - «меток», следов «запятнанности» властью. Как ни парадоксально, но именно такое отношение к распорядителям административного ресурса обеспечивало оправдание наличного порядка управления. В обществе устанавливался негласный компромисс: власть вредна и порочна, но в то же время она есть единственное средство, в достаточной мере организованная сила и воля для массовой мобилизации населения в ситуации серьезной внешней угрозы, вдохновитель всех побед и свершений. Взаимодействие с властью носило случайный, эпизодический, вынужденный характер. Она должна была очень четко обозначать свои границы, детально продумывать и структурировать свое символическое пространство. Строгое разделение «царства Кесаря» и «царства Бога» (здесь - самобытного душевного мира, сферы личной свободы), публичного и индивидуально-личностного, «опричнины» и «земщины», государства и общества, наконец, служило одним из факторов легитимности управления.

Еще одним важным, находящимся в соответствии с действующим в государстве законом моментом коррупции является ее способность воспроизводить первобытный архетип власти, предшествующий цивилизации и государственности, остающийся еще в пределах эпохи варварства (взятка в этом смысле предстает как акт реализации конкретного властного отношения). Данный архетип связан с действием общинного первоначала истории. Он характеризуется элементами широкой стихийной, непосредственной и представительной демократии, сочетанием местного самоуправления и возникающих государственных инстанций, регулированием общественных отношений посредством обычного права, «по правде» .

Древний архетип власти «порождает общинное начало, заключая в себе культ силы, вождя, рода, патерналистскую психологию, склонность к жертвоприношению» . Его структуру образуют образы вождя и дружины, подвластного населения и территории, а также право, зиждущееся на силе и обычае. Именно два последних элемента при отсутствии условий для самовыражения, творческой самореализации личности, развитой системы правового регулирования обеспечивают легитимность власти.

Возрождение общинного начала и первобытного архетипа власти со всей остротой проявляется, как правило, в переходные периоды российской истории, когда напряжение в проблемных зонах политического и управленческого процесса достигает апогея, и старые, исконные, привычные и вроде бы даже «неискоренимые» болезни государственного механизма с новой силой заявляют о себе и требуют квалифицированного оперативного вмешательства.

Коррупция - спутник всей истории российской государственности. Она представляет собой неотъемлемое системное качество, «объективный и универсальный закон развития» общества и государства (В. Лоскутов). В ее основе находятся договорные отношения, преследующие максимизацию экономической (и не только) выгоды сторон. В. Мостовщиков очень точно подметил, что «именно умение граждан и их Родины как следует договариваться о правилах совместного проживания приносит цивилизации неплохие результаты» .

Особенности российского исторического процесса (в частности, отсутствие культурного влияния европейского Возрождения с его идеалами антропоцентризма, автономии личности, свободного, определяемого преимущественно внутренними мотивирующими установками «в-себе-и-для-себя существования» (Гегель), а также слабого проникновения в ткань общественного бытия и сознания передовых интеллектуальных завоеваний эпохи Просвещения), русской правовой и политической ментальности, аморфность, социальная и политическая пассивность населения - все это соединялось с несовершенством, а иногда и откровенной дисфункциональностью институциональной среды, противоречивостью, неадекватностью требованиям исторического момента нормативно-правовой базы, неразвитостью предпосылок гражданского общества, недостаточностью профессиональных грамотных управленцев, отсутствием единой, глубоко продуманной, системной государственной кадровой политики. В подобных условиях взятка была (и сейчас зачастую остается) средством достижения взаимопонимания общества и власти, русской модификацией «общественного договора». «Согласно действующему испокон веков порядку, «общественный договор» заключается не единовременно и не между двумя сторонами - государством и обществом, - а ежедневно и ежечасно между миллионами их представителей: между чиновниками и предпринимателями, между автолюбителями и инспекторами ГИБДД, между судьями и «сторонами по делу» и так далее по каждому конкретному поводу» .

Коррупция превращается в своеобразное ритуальное действие, которое подменяет собой легальные формы социально-политической активности граждан. «Способствуя формированию политических партий, консолидации на основе участия в выборных процессах различных групп интересов, коррупция для многих представителей класса «политических неимущих» является чуть ли не единственным способом влияния на реальные изменения в обществе» . Легитимационный потенциал этого безусловно негативного социального феномена актуализируется в эффекте персонификации власти, придания ей живого человеческого облика (всегда противопоставляемого бездушной бюрократической машине), в обеспечении ее собственной доступности, понятности, возможности в той или иной мере быть «присвоенной» в результате ситуативного «общественного договора», экономической «сделки», заключенной в соответствии с принципами частного (а не публичного!) права. Коррупция является традиционным механизмом легитимации власти в России. Неизбывная жизненность ее легитимационной энергетики коренится в особенностях национальной психологии и поддерживается способами взаимодействия власти, общества и индивида.

В современности постиндустриализма и постмодернизма, пережившей эпоху «восстания масс», когда в большинстве государств утверждены парламентские формы представительства интересов, на первый план выходят принципиально иные легитимирующие ресурсы власти, использование которых ориентировано на сохранение стабильности в реалиях массового общества, на поддержание динамического равновесия системы путем создания необходимого социально-политического климата для развития здоровых конкурентных начал человеческой «самодеятельности». Институт выборов является одним из главных инструментов обеспечения взаимного признания социума и власти. В соответствии с Всеобщей декларацией прав человека каждый гражданин имеет право принимать участие в управлении своим государством непосредственно и через свободно выбранных своих представителей. При этом воля народа периодически выражается на выборах, проводимых на основе принципов, носящих сегодня общепризнанный характер. Эти принципы включают прежде всего всеобщее избирательное право, которым пользуются все граждане, достигшие определенного возраста, а также тайное голосование. Это, как считается, должно обеспечить честность и нефальсифицированность выбора, сделанного народом.

Предполагается, что именно выборы позволяют с наибольшей вероятностью приводить к политической власти лучших представителей общества. История наглядно демонстрирует, что в результате переворотов или внутренних интриг к власти приходят не лучшие правители, хотя бы уже потому, что, как правило, они не пользуются поддержкой большинства, а, опираясь лишь на свиту, вынуждены прибегать к насилию, пытаясь реализовать свои программы. С этой точки зрения именно выборы дают возможность не только отбора наиболее достойных кандидатов, но и обеспечения поддержки соответствующему курсу со стороны большинства граждан. И.А. Ильин в свое время подчеркивал, что далеко не всякий народ и не всегда способен выделить к власти лучших при помощи всенародных выборов. Он писал, что нужно с предельной осторожностью подходить к введению широких демократических прав (прежде всего его рассуждения в этом аспекте касались, конечно же, избирательных прав граждан) и призывал с почтением и благоговением относиться к «малой свободе, всеми чтимой и блюдомой», противопоставляя ее «большой свободе, никем не соблюдаемой и не уважаемой, ибо такая «большая свобода» есть величина мнимая, которая не заслуживает ни названия «свободы», ни названия «права» .

Избирательный процесс самым тесным и непосредственным образом связан с проблемой легитимности власти. Легитимность означает общественное признание чего-либо - действующего лица, политического института, процедуры или факта. В отличие от легальности как юридического оформления законности, легитимность юридическими функциями не обладает. Она лишь оправдывает и объясняет политические решения, отражает согласие, политическое участие без принуждения, оправдывает действия властей. Легитимная политика и власть авторитетны; легитимируя власть с помощью выборов, граждане как бы признают ее законность, выражают ей свое доверие, санкционируют «снизу» ее дальнейшую деятельность.

Нормативные предпосылки современности - индивидуализм и рационализм, - будучи переведенными в политическую плоскость, трансформировались в предпосылки демократии как формы правления. Они являются продуктами длительного европейского развития и предполагают только такие формы господства, которые выдерживают оценку в виде индивидуального разумного суждения. Иными словами, власть вынуждена постоянно соотносить себя с индивидуальной рациональностью. Отсюда вытекает необходимость совместного признания многими людьми соответствующего политического порядка. Если власть вынуждена оправдывать свои действия перед индивидуальным разумным суждением, то такая власть может существовать лишь на основании согласия управляемых, то есть какой-то формы общественного договора. Причем легитимность власти не постулируется по определению раз и навсегда или, по крайней мере, надолго, а находится в ситуации постоянного согласования, как мы уже замечали ранее.

Отталкиваясь от веберовских трех вариантов возникновения легитимности (традиционной, харизматической, а также рационально-легальной легитимности), английский политолог Д. Хелд предложил более подробную модель политического поведения граждан и формы реализации властных полномочий. Его схема включает семь основных случаев: согласие под угрозой насилия; традиционная легитимность; легитимность вследствие политической апатии граждан; прагматическое подчинение (с точки зрения максимизации выгоды для большинства граждан); инструментальное согласие (с точки зрения инструмента реализации какой-то важной цели, связанной с общим благом); нормативное согласие; идеальное нормативное согласие. В соответствии с представлениями Хелда только два последних варианта - нормативное и идеальное нормативное согласие - соответствуют полноценной демократической легитимности. Сложность же заключается в том, что в ситуации переходных периодов, как правило, присутствуют практически все варианты легитимации, вопрос лишь об их соотношении к общей тенденции дальнейшего развития.

С внешней стороны демократический принцип легитимации мало чем отличается от других, провозглашая господство народа почти в тех же словах, в каких прежде провозглашалась божественная власть монарха. Однако на самом деле речь здесь ни в коем случае не идет о простой замене одного авторитета на другой. Принцип демократической легитимации имеет принципиальные отличия от религиозной или традиционной. Народ - воображаемый суверен, его функция заключается в том, чтобы быть точкой отсчета для постоянных изменений самой власти, так как правительственные полномочия даются только на ограниченное и четко зафиксированное в Конституции время. Тем самым создается регулируемая нестабильность отношений власти, открывающая большие возможности для постоянных изменений. Тоталитарные режимы во многом потерпели крах из-за своей внутренней закостенелости, так как их имманентным качеством было стремление к стабилизации отношений власти, а отнюдь не к их постоянной адаптации к меняющимся условиям. Однако признание и распространение демократического принципа легитимности отнюдь не означает победы самой демократии как формы правления. И хотя процессы модернизации вроде бы ставят под вопрос стабильность недемократических форм правления прежде всего в силу слабости их фундамента, вопрос этот далеко не прост, и никакого автоматизма здесь нет. Универсальность демократической идеи не тождественна универсальности демократической практики. Времена недемократической формы правления вроде бы ушли в прошлое, но стабильность демократических режимов, по крайней мере в достаточно широких масштабах вне европейско-североамериканского региона, все еще не реализовалась. Власть в начале нового века продолжает обнаруживать черты «двуликого Януса».

Власть - проблемное, изначально глубоко противоречивое общественное образование. Его имманентная асимметричность, предполагающая наличие у одних социальных субъектов относительно большего объема материальных, технических, административных ресурсов, более высокого уровня концентрации знаний, социального, интеллектуального и символического капитала (одним словом, более выгодная социальная позиция), всегда нуждается в объяснении, оправдании. Подобная ситуация неравенства, как правило, актуализирует энергию сопротивления других социальных агентов, в зоне чьих устремлений находится то, чем распоряжается власть. Именно поэтому она, едва возникнув, нуждается в легитимации и именно этим определяется один из аспектов «проблемности» феномена власти .

В целях достижения определенного уровня эффективности, результативности, а также в целях элементарного самосохранения и воспроизводства власть стоит перед необходимостью обеспечения общественного консенсуса по поводу ее принятия в качестве таковой. Для выполнения этой задачи она стремится учитывать специфику конкретного момента, а также опираться на исторически апробированные нормы, правила, стереотипы и традиции политического процесса, принимая во внимание особенности правосознания и общей политико-правовой культуры населения. Власть не просто объясняет, побуждает к действию или воздержанию от него, убеждает или подчас жестко предписывает следование вполне определенным моделям поведения. Она интегрирует себя в существующие системы идеалов и ценностей, в картины мира, преобразует их в соответствии со своими интересами и формирует новые. Она устанавливает связь с «вечными», «непреходящими», «испокон веков сущими» бытийными основаниями общества и человека.

Конструктивная саморефлексия является одним из основных, на наш взгляд, условий сохранения и качественного обновления власти, ее совершенствования. Дени Дидро в своем знаменитом «Парадоксе об актере» утверждал, что в процессе исполнения роли он не должен сливаться с образом героя, поддаваться обуревающим его страстям, а наоборот, по возможности отчуждаться от него. Актеру необходимо быть холодным рефлектирующим зрителем по той причине, что такой зритель минимально вовлечен в зрелище. Актер со стороны наблюдает за своей миметической оболочкой, постоянно оценивает себя, прислушивается к себе, добивается филигранного воплощения сценической роли, все свои усилия направляя на то, чтобы не чувствовать . «Дистанцирование должно быть введено не только в театральное представление, в процесс мимесиса, но и в структуру власти» . Именно механизм дистанцирования предоставляет возможность последней для реализации своеобразного «мониторинга», позволяющего отслеживать трансформации ее видимого репрезентируемого образа и в случае необходимости корректировать его, исходя из природы и направленности происходящих в социуме процессов.

Литература

1. Вебер М. Избранные произведения. Политика как призвание и профессия. - М., 1990. - 710 с.
2. Санистебан Л. С. Основы политической науки. / Перевод с испанского В.Л. Заболотного. - М.: МП «Владан», 1992. - 258 с.
3. Скоробогацкий В.В. Социокультурный анализ власти. - Екатеринбург. 2002. - 288 с.
4. Леонтьев К.Н. Византизм и славянство / Византизм и славянство: Сб. ст. - М.: АСТ, 2007. - 571 с.
5. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. - М.: АСТ, 2004. - 389 с.
6. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990. - 152 с.
7. Мостовщиков В. Мои встречи с государством // Эксперт. - 2000. - № 1 - 2. - С. 88.
8. Прохоров А.П. Русская модель управления: компромисс между системой и населением. // Вопросы философии. - 2003. - № 2. - С. 49.
9. Лоскутов В.А. Постсоветский тоталитаризм - Екатеринбург, 2006. - 688 с.
10. Ильин И.А. Путь духовного обновления. - М.: АСТ, 2003. - 366 с.
11. Дидро Д. Племянник Рамо. Парадокс об актере. - СПб.: ИД «Азбука-Классика», 2007. - 224 с.
12. Ямпольский М. Б. Физиология символического. Кн. 1. Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. - М.: Новое литературное обозрение, 2004. - 800 с.

Bibliography

1. Veber M. Selective works. Politics as vocation and profession. M.1990. p.710.
2. Sanisteban L.S. The basic of political science. Translation from Spanish V.l. Zabolotny M. : MP «Vladan», 1992. p.258.
3. Skorobogatsky V.V. Sociocultural analysis of power. Ekateringurg. 2002. p.288.
4. Leontev K.N. Vizantizm and Slav. Articles. M.: ACT Moscow; Khranitel, 2007. p. 571.
5. Kara-Murza S. Manipulation of Mind. M.: ACT, 2004. p.389.
6. Bergyaev N.A. Resources and sense of the Russian communism. M., 1990. p.152.
7. Mostovshikov V. My meetings with the state. Expert. 200. № 1 - 2 p.88.
8. Prohorov A.P. The Russian model of ruling: compromise between the system and the population. Voprosy philosophii. 2003. № 2. p. 49.
9. Loskutov V.A. The postsoviet totalitarian regime. Yekaterinburg, 2006. p. 688.
10. Ilyin I.A. The Way of Mental Renewal. M. AST, 2003. p.366.
11. Didro D. Nephew Ramo. Paradox about an actor. Publishing House Azbuka Classica, 2007. p. 224.
12. Yampolsky M.B. Physiology of symbolic. Book 1. Returning of Leviafan. Political theology, representation of power and the end of Old Regime. M.: Novoye literaturnoye obozreniye. 2004. p. 800.

Legitimation of Power: Morphology of a Resource Potential

The article is about legitimation of political power. The author emphasizes specific character of different legitimation resources of power and also possibilities of their use in cultural - historic context of Russian civilization.

Key words: