Главная Аудитория 7 В каком году случилось невское сражение. Невская битва. Масштабы битвы и ее значение

В каком году случилось невское сражение. Невская битва. Масштабы битвы и ее значение

И шведским войском. Александр Ярославич за победу и личную храбрость в бою получил почётное прозвище «Невский».

Предпосылки

Перед битвой

Летом 1240 года шведские корабли прибыли в устье реки Невы . Высадившись на берег, шведы и их союзники раскинули свои шатры в том месте, где Ижора впадала в Неву. Новгородская первая летопись старшего извода сообщает об этом так:

Согласно этому сообщению в составе войска шведов были норвежцы (мурмане) и представители финских племен (сумь и ѣмь), в войске находились также католические епископы. Границы Новгородской земли охранялись «сторожами»: в районе Невы, по обоим берегам Финского залива, находилась «морская стража» ижорян. На рассвете июльского дня 1240 года старейшина Ижорской земли Пелгусий, находясь в дозоре, обнаружил шведскую флотилию и спешно послал доложить обо всем Александру.

Отряд Александра продвигался сушей вдоль Волхова до Ладоги, затем повернул к устью Ижоры. Войско в основном состояло из конных воинов, но в нём были и пешие силы, которые для того, чтобы не терять время, также передвигались на лошадях.

Ход битвы

15 июля 1240 года началось сражение. Сообщение Первой новгородской летописи старшего извода достаточно кратко:

Александр «на лице самого короля оставил след острого копья своего…» . Кирпичников А. Н. трактует это сообщение как нарушение дружиной Александра строя отряда шведского короля уже при первом конном копейном столкновении. В русском войске помимо княжеского отряда были как минимум 3 отряда знатных новгородцев, имевших свои дружины, и ладожский отряд . В «Житии», которое имеется в младшем изводе Новгородской первой летописи, упоминаются шесть воинов, совершивших подвиги во время сражения (из них трое дружинников князя и трое новгородцев):

Летописи

Некоторые исследователи подвергают сомнению достоверность свидетельств о Невской битве .

Память о Невской битве

Александро-Невская лавра

30 августа 1724 года из Владимира сюда были перевезены останки Александра Ярославича. В 1797 году , при императоре Павле I , Александро-Невскому монастырю была присвоена степень лавры . В архитектурный ансамбль Александро-Невской лавры входят: Благовещенская церковь , Фёдоровская церковь , Троицкий собор и другие. Ныне Александро-Невская лавра - государственный заповедник, на территории которого расположен Музей городской скульптуры с некрополем XVIII века (Лазаревское кладбище) и некрополем мастеров искусств (Тихвинское кладбище). В лавре похоронены Михаил Васильевич Ломоносов , Александр Васильевич Суворов , Денис Иванович Фонвизин , Николай Михайлович Карамзин , Иван Андреевич Крылов , Михаил Иванович Глинка , Модест Петрович Мусоргский , Пётр Ильич Чайковский , Фёдор Михайлович Достоевский и многие другие деятели, вошедшие в историю России.

Церковь Александра Невского в Усть-Ижоре

В честь победы в Невской битве в Усть-Ижоре в 1711 году была построена деревянная церковь .

До начала нового столетия церковь несколько раз горела и несколько раз была восстановлена. В 1798 году на средства местных жителей был воздвигнут каменный храм с колокольней и чугунной решёткой.

Церковь располагается в Колпинском районе Санкт-Петербурга по адресу: пос. Усть-Ижора, Шлиссельбургское шоссе, 217.

Экранизация

В 2008 году на экраны вышел художественный фильм «Александр. Невская битва ».

На монетах и почтовых марках

См. также

Напишите отзыв о статье "Невская битва"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Невская битва

– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.

Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d"etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C"est pour me dire que je n"ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n"est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.

На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.

Полководческий дар князя-воителя Александра Ярославича из рода Всеволода Большое Гнездо открыл ему то, что лучшее бережение Русской земли от вражеского нашествия - это нападение на незваных пришельцев из-за Варяжского моря.

На восходе солнца, туманным утром новгородский князь разделил свое немногочисленное войско, численность которого не составляла и двух тысяч человек, на три примерно равные части, на три «полка». Каждый из них имел собственную задачу на предстоящее сражение, по крайней мере на его начало.

Княжеская конная дружина и часть конных новгородских ополченцев наносила мощный удар по самому центру вражеского лагеря. Конные витязи нацеливались на прибрежный бугор, где среди прочих походных рыцарских шатров возвышался златоверхий шатер полководцев шведского короля. Князь Александр Ярославич устремился в битву в первом ряду своей переяславской дружины.

Другая часть конных новгородских ополченцев вместе с ладожанами атаковала со всей стремительностью правый фланг неприятельского лагеря. Здесь шведы, защищенные глубоководной Ижорой и впадавшей в нее речушкой Большой Ижоркой, чувствовали себя в наибольшей безопасности и поэтому проявляли самую большую беспечность в начавшейся войне с русичами. Молниеносность конной атаки удваивала силу неожиданного нападения.

Вдоль берега Невы по широкому лугу на левый фланг королевского войска наступала пешая рать городских ополченцев числом в полтысячи человек. Летописец скажет: «Новгородец именем Миша (ставший впоследствии посадником в Великом Новгороде) сий пешь с дружиною свою». Этот новгородский воевода, опытный предводитель пешего ополчения, командовал и судовой ратью в походе князя Александра Ярославича, шедшей волховским путем к месту битвы со шведами.

Пешим ратникам ставилась задача разобщить неприятельские ряды: отделить находившихся на берегу в шатрах рыцарей, их оруженосцев и прислугу от рядовых воинов и корабельщиков, которые находились на шнеках. Последние не сразу были способны вступить в сечу, начавшуюся на речном берегу. Примечательно, что новгородский князь, будущий Невский, сделал в сражении ставку и на разобщенность сил крестоносного воинства в самом начале ожесточенной битвы.

При таком раскладе сил, вступив в битву, русская рать наносила внезапный удар почти одновременно с трех направлений. Одновременность решительного удара увеличивала шансы на победу еще больше, лишала неприятеля возможности сконцентрировать свои главные силы в каком-то одном пункте на берегу.

Действительно, в случае успеха стремительной и внезапной атаки с трех направлений рыцарская, наиболее боеспособная часть королевского войска, оказывалась зажатой в углу, образованном двумя реками - Невой и Ижорой. Тогда оттесненного из неукрепленного походного лагеря врага можно было сбросить, загнать в воду. А самое главное - устрашить его, воспрепятствовав бегству на шнеках, получению с них помощи от рядового воинства.

Невская битва началась «в шестом часу дни», то есть около одиннадцати часов утра. К этому времени конные русские дружины и пешая новгородская рать, имея впереди себя проводников-ижорян и на всякий случай ближние «сторожи», незаметно приблизились к шведскому лагерю и укрылись в лесных зарослях.

Впереди, на берегу за широкой зеленой поляной, царило полное спокойствие. Дымились костры, люди передвигались лениво, не торопясь, большой табун рыцарских коней пасся на лугу. Прибрежный лес заканчивался небольшим, густо заросшим орешником и ольхой оврагом. Под утро только этот овраг, слегка прикрытый утренней туманной дымкой, отделял войско вольного города Новгорода от походного стана войска Шведского королевства.

Князь Александр Ярославич, разумно оценивший ситуацию утра 15 июля 1240 года, сумел извлечь из нее максимальную пользу для решительной победы над врагом. По оценке отечественных военных историков, план Невской битвы, продуманный во всех мелочах, был просто блестящим, по праву войдя в сокровищницу древнерусского военного искусства.

Нашлось в битве дело и для ижорян, «морской стражи» Новгородской земли. Князь отправил дружину ижорян в полсотни легковооруженных воинов во главе со старейшиной Пельгусием на другой берег реки Ижоры, чтобы подстерегать там тех из числа шведских войнов, которые могли бежать с поля битвы через реку. Ижоряне, по всей видимости, переправились вброд у места впадения Большой Ижорки в Ижору. На противоположном берегу они укрылись в густых зарослях, изготовившись для лучного боя. В самой сече воины Филиппа Пельгусия, как свидетельствует летописец, не участвовали.

Настала минута общей атаки. По условному знаку русская конница двумя отрядами и пешая рать новгородских ополченцев молча устремилась вперед. Чтобы выиграть лишнюю минуту для внезапности удара, сигнальный рожок под княжеским знаменем не трубил общую атаку. Продраться сквозь кустарники и перемахнуть через овраг для конников, идущих на врага в грозно сомкнутом строю, оказалось делом нескольких минут. Кони вынесли всадников на поляну и вот они оказались уже на линии крайних шатров.

В неприятельском лагере на разные голоса завыли трубы, играя сигнал боевой тревоги: Но было уже поздно. На берегу среди многочисленных шатров развернулась ожесточенная сеча, которая с каждой минутой втягивала все больше и больше воинов противоборствующих сторон. Положение шведов осложнялось еще и тем, что им приходилось в большинстве своем сражаться пешими против русских конных дружин, яростно прорубавших себе путь к златоверхому шатру предводителей крестоносного войска «латынян».

Шведские рыцари со своими оруженосцами, воины профессиональные и бывалые, храбро приняли на себя удар новгородской конной рати, которая к тому же явно уступала им числом. Но построиться в привычный боевой порядок для битвы в поле шведы так и не успели. Да и часть из них, располагавшаяся в крайних к лесу шатрах, оказалась без защитных доспехов. Многие крестоносцы успели только надеть шлемы, схватить шиты и смогли защищаться только тем оружием, которое попалось под руку, в то время как дружинники и новгородские ополченцы, ведомые в атаку князем Александром Ярославичем, напали на врага во всеоружии.

Довольно скоро центром Невской битвы оказался пригорок на речном берегу, где стоял походный шатер ярла Ульфа Фаси и Биргера. Последнего в древнерусских летописях называют «королевичем». Королевские полководцы, окруженные плотным кольцом телохранителей, начали отходить под напором русской конницы к самому берегу, где со шнеков были спущены наземь широкие сходни.

Сражавшийся во главе дружины переяславцев князь Александр Ярославич с высоты своего боевого коня сумел высмотреть «королевича» Биргера, защищенного мечами нескольких рыцарей. Русский ратоборец направил своего коня прямо на вражеского предводителя. Туда же развернулась и княжеская ближняя дружина.

«Королевич» Биргер как королевский полководец в ходе Невской битвы подтвердил, вне всякого сомнения, репутацию древнего рода Фолькунгов. В русских летописях нет упоминаний о его личной «шаткости» в проигранном сражении до той минуты, когда он получил тяжелое ранение в лицо. Биргер сумел сплотить вокруг себя личную дружину, часть рыцарей-крестоносцев и попытался отразить дружное нападение русской конницы.

То обстоятельство, что крестоносцы стали успешно отбиваться от нападавших на них русских конников у златоверхого шатра, и заставило князя Александра Ярославича усилить здесь натиск. В противном случае шведы, начавшие получать подкрепления со шнеков, могли отбить нападение и тогда исход битвы становился труднопредсказуемым.

О том часе летописец скажет: «Была брань крепка зело и сеча зла». В самый разгар яростной сечи сошлись два предводителя противоборствующих сил - новгородский князь и будущий правитель Шведского королевства Биргер. То был рыцарский поединок двух полководцев средневековья, от исхода которого зависело очень многое. Таким и изобразил его на своем историческом полотне замечательный художник Николай Рерих.

Девятнадцатилетний Александр Ярославич смело направил коня на выделявшегося в рядах рыцарей-крестоносцев закованного в латы Биргера, восседавшего на коне. И тот и другой славились искусностью в рукопашных единоборствах. Русские воины почти никогда не носили шлемов с забралами, оставляя лицо и глаза неприкрытыми. Только вертикальная стальная стрела предохраняла лицо от удара мечом или копьем. В рукопашном бою это давало большое преимущество, поскольку воин лучше видел поле битвы и своего противника. В таком шлеме бился на невских берегах и князь Александр Ярославич.

Ни биргеровские оруженосцы, ни ближние княжеские дружинники не стали мешать поединку двух военачальников. Умело отбив удар Биргера тяжелым копьем, новгородский князь изловчился и метко ударил своим копьем в смотровую щель опущенного забрала шлема предводителя шведов. Острие копья вонзилось в лицо «королевича» и кровь стала заливать ему лицо, глаза. Шведский полководец покачнулся в седле от удара, но на коне удержался.

Оруженосцы и слуги Биргера не дали русскому князю повторить удар. Они отбили тяжелораненого хозяина, рыцари-крестоносцы вновь сомкнули строй у златоверхого шатра и рукопашные схватки здесь продолжились. Биргера поспешили увести на флагманский шнек. Королевское войско осталось без испытанного предводителя. Ни ярл Ульф Фаси, ни воинственные католические епископы в рыцарских доспехах не смогли заменить его.

Русский летописец так описал рыцарский поединок новгородского князя Александра Ярославича и шведского полководца: «...Изби множество бещисленно их, и самому королеви возложити печать на лице острым своим копием».

О ранении вражеского «королевича» княжеским копьем упоминает древнейшая из сохранившихся целиком русских летописей - Лаврентьевская, датируемая 1377 годом. Последующие русские летописи говорят о мече, которым новгородский князь поразил в лицо Биргера, голова которого была защищена шлемом с забралом. Но во всех случаях речь идет о конном поединке шведского и русского полководцев.

Древнерусский летописец, описавший Невскую битву (некоторые специалисты считают - со слов самого князя Александра Ярославича), говорит о ней как об ожесточенном сражении, которое продолжалось и после поединка предводителей двух ратей. По всему шведскому лагерю, широко над водами реки Невы разносился боевой клич новгородцев. Они бросались в сечу с возгласами «За землю Русскую!», «За Правду Новгородскую!», «За Святую Софию!».

Шведские крестоносцы, сомкнув кое-как ряды, с боем отходили к речному берегу, к спасительным шнекам. На свейских судах, стоявших корма к корме, уже находились в готовности гребные команды. Они могли в любую минуту оттолкнуться длинными веслами, словно шестами, от негостеприимного чужого берега и отойти от него на дальность полета стрелы, на безопасное расстояние.

Новгородские ратники с каждой минутой все усиливали напор на отступавшего неприятеля, который уже оправился от начавшейся было неразберихи и теперь умело отражал натиск. Князь Александр Ярославович по-прежнему бился в первых рядах, личным примером и ратной доблестью воодушевляя своих дружинников и городских ополченцев вольного города.

Летописец-«самовидец», безымянный для истории нашего Отечества, ближний дружинник князя Александра Ярославича Невского в его «Житии» рассказывает о подвигах, которые совершили витязи земли Русской в памятной для российской истории битве со шведскими крестоносцами на невских берегах. «Вой» бились мужественно и славно, но в тот день на поле брани отличились особенно шесть храбрецов, мужей-новгородцев. Летописец сказал о них: «Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра...»

Первый из них, княжеский дружинник (по всей видимости - из ближней, старшей дружины) Гаврила Олексич, бросился преследовать раненого Биргера, которого поспешно доставили на флагманский шнек оруженосцы и слуги. Те же шведы спасали одновременно и знатного епископа, пытавшегося вырваться из идущей вокруг него жаркой рукопашной схватки. Дружинник Гаврила Олексич на своем боевом коне сумел по широким корабельным сходням въехать на шнек и шведы ни копьями, ни мечами не смогли помешать русскому ратнику ворваться на флагманское судно.

На его палубе произошел беспримерный бой одинокого конного воина с целой толпой воинов-крестоносцев. Оруженосцам, рыцарям и морякам удалось спасти жизнь Биргера и католического епископа, своих предводителей от меча ворвавшегося на шнек конного русского дружинника. Шведы смогли сбросить Гаврилу Олексича вместе с конем в воду.

Однако смельчак-дружинник из города Переяславля сумел под обстрелом из арбалетов со шнека быстро выбраться из невской воды на берег и вновь с мечом в руках ринуться в сечу. Гаврила Олексич тут же схватился со шведским «воеводой» Спиридонием, пытавшимся собрать вокруг себя рыцарей. Княжеский дружинник насмерть поразил его своим мечом. Потом ходили слухи, что погиб большой в звании епископ в рыцарских доспехах.

Второй герой-новгородец, по имени Сбыслав Якунович, сражался рядом с князем Александром Ярославичем. Он отважно, «не имея страха в сердце» своем, яростно нападал на крестоносцев с одним только боевым топором - секирой - в руках и сумел сразить нескольких шведских воинов. Окованная железом секира новгородца крушила не только вражеские копья и мечи, но даже щиты рыцарей, их доспехи.

Третий герой Невской битвы, Яков Полочанин (родом из города Полоцка, лишь недавно приехавший в Новгород вместе с «двором» молодой княгини), заслужил похвалу из уст самого князя Александра Ярославича. Княжеский ловчий смело напал с мечом в руке на целый шведский отряд и, как образно заметил летописец, «мужествовал много».

Яков Полочанин был известен как большой мастер владения мечом и победитель во многих рукопашных поединках.

Четвертый герой, новгородский богатырь Миша в битве командовал пешей ратью хрродских ополченцев. Он храбро сражался в первых рядах своих ратников-земляков, увлекая их личным примером. Его пешие воины отважно теснили шведов от шнеков, стремясь отрезать рыцарям-крестоносцам путь к бегству. Пешие ратники во главе с Мишей бились со шведами и на берегу, и стоя по колено в невской воде.

Пешей новгородской дружине удалось с боем захватить три крайних неприятельских шнека, выбив с них шведских воинов и моряков. «Пешцы» прорубили днища и борта захваченных вражеских кораблей и потопили их в реке. Городские ополченцы под водительством Миши рубили и сбрасывали сходни и мостки со шнеков, отбиваясь от шведов, нападавших на них с суши и с кораблей, противостояли рыцарям, которые были опрокинуты ударом княжеской дружины и старались теперь пробиться к своим кораблям.

Пятый храбрец, увековеченный древнерусским летописцем, по имени Савва был из числа «молодых» княжеских дружинников. Бесстрашный воин совершил в битве настоящий подвиг. Он в числе первых прорвался в самый центр вражеского походного лагеря, разя крестоносных рыцарей. Дружинник сумел пробиться в гуще сечи сквозь неприятельские ряды к златоверхому шатру, и подрубил его опорный столб.

Падение златоверхого шатра у всех на виду вызвало замешательство в шведском воинстве. А русские витязи воодушевились еще более и усилили натиск на вражеские ряды. Торжествующий клич разнесся по рядам новгородцев: «За Русь! За Святую Софию! Вперед, братья!» Новгородская рать, предводительствуемая лично князем Александром Ярославичем, с новой силой ударила на незваных пришельцев из-за Варяжского моря.

Наконец, шестой из героев Невской битвы, отмеченный в летописи «самовидца» того сражения, княжеский слуга Ратмир сражался пешим. Он был, по всей видимости, из простых людей. Окруженный рыцарями-крестоносцами - «обступили враги его многие» - Ратмир яростно и упорно отбивался от них. Получив множество ран, мужественный воин пал смертью храбрых на поле брани.

О подвигах этих шести русских воинов-героев летописец-«самовидец» рассказал потомкам в «Повести о житии Александра Невского», бесценном историческом труде и литературном памятнике Древней Руси, дошедшем до наших дней.

Мужественно сражались с рыцарями-завоевателями из Швеции и другие русские воины - княжеские дружинники, новгородские ополченцы и ладожане. Они совершили воинский подвиг на невском порубежье Отечества, отстаивая свободную, уцелевшую от Батыева нашествия Новгородскую Русь. История, к сожалению, не сохранила многих заслуживавших того имен.

Несмотря на свое заметное превосходство в людях, крестоносные рыцари, яростно отбиваясь, продолжали отступать к стоящим у самого берега рядам многочисленных шнеков. Они все еще надеялись на более решительную помощь тех королевских воинов и моряков, которые находились на борту судов. Однако среди тех не нашлось достаточного числа людей, пожелавших рискнуть своей жизнью на суше. Ожесточенная битва продолжалась у самой невской воды. Лучники, стрелки из арбалетов и самострелов обстреливали друг друга с берега и со шнеков.

Но натиск русских конных дружин, ранение в самом начале сечи опытного полководца Биргера, гибель многих знатных рыцарей и епископов, потопление пешей ратью новгородца Миши трех кораблей в конце концов привели к панике в рядах шведов. Так и не сумев сдержать натиск русской рати, крестоносцы стали поспешно взбираться на шнеки, унося с собой убитых воинов из числа знатных.

Со шнеков отстреливались из арбалетов, стремясь сдержать атакующих новгородцев и не дать им по сходням ворваться на палубы судов, как это сделал дружинник Гаврила Олексич. Матросы стояли готовыми к отходу - они разобрали весла и шесты, чтобы по первой команде ярла Ульфа Фаси оттолкнуться от берега, перерубив якорные канаты. Сходни сбрасывались в речную воду.

Шнеки отходили от береговой черты в большом беспорядке. Невская битва была недолгой и не продолжалась, как обычно, до наступления вечерних сумерек. Сражение утихло с отходом королевской флотилии на середину Невы - на безопасную дальность от полета стрелы с каленым наконечником с берега. Там шнеки остановились - крестоносное воинство не торопилось уходить восвояси.

Но не всем уцелевшим в Невской битве неприятельским воинам удалось счастливо добраться до палуб спасительных шнеков. Часть из них в бегстве от конных воинов-новгородцев бросилась в воду речки Ижоры и выбралась на ее противоположный берег. Там в прибрежных зарослях их терпеливо поджидала в засаде дружина ижорян во главе со старейшиной Пельгусием. Здесь и нашли свою бесславную погибель бежавшие с поля битвы шведы.

На этом закончилась 15 июля 1240 года памятная для российской истории Невская битва со шведским крестоносным воинством, неудачливыми завоевателями Новгородской Руси.

Полководцы шведского королевского войска не решились на продолжение сражения на следующий день, хотя они и продолжали сохранять численное превосходство. Правда, почти все рыцарские боевые кони стали добычей победителей.

С наступлением короткой белой ночи основательно потрепанная рать короля Швеции Эрика Эрикссона «Картавого» ни с чем покинула берега глубоководной Невы. Огромная флотилия завоевателей-крестоносцев взяла путь к речному устью, чтобы скрыться в просторах Варяжского моря.

Вслед за ней по левому речному берегу двинулись «сторожи» конных княжеских дружинников и воинов-ижорян. Князь Александр Ярославич и здесь решил поостеречься - шведское войско могло возвратиться.

Разгром крестоносного противника в битве был полным. Победа защитникам Новгородской Руси досталась ценой малой крови. В сражении пало всего двадцать русских воинов, раненых же оказалось намного больше. Новгородских ратников-ополченцев, павших смертью храбрых в Невской битве, поминали во время церковных служб в православных храмах больше трех столетий!

Были среди них и совсем простые горожане-ополченцы, как, например, сын новгородского мастера-кожевника Дрочило Нездылов. Смерть в бою уравняла его с ратниками из знатных семей родного вольного города Новгорода, сложившими вместе с ним свои головы на бранном поле. Последних в поминальном синодике именовали уважительно, по отчеству: Константином Луготинцем, Горятой Пинещиничем...

Поле битвы на невском берегу осталось за новгородцами. У берега покачивались брошенные шведами шнеки. Победителям достались богатые трофеи: рыцарское вооружение, богатые доспехи и кони, походные шатры со всем имуществом их владельцев, конская сбруя, котлы для варки пищи и многое другое, брошенное шведами при бегстве.

Воины князя Александра Ярославича, как говорится в летописи, собрали тела знатных шведских рыцарей, погибших в битве, «наклаша корабля два» и «пустиша их к морю» и «потопиши (они - два шнека) на море». Прочих же неудачных завоевателей-неудачников, из числа простых воинов, что навеки остались лежать на невском берегу, «ископавше яму, вметаша их (шведов) в ню бешисла».

Существует и версия, что шведская флотилия, выждав близ устья Невы, когда новгородская рать уйдет с поля битвы, возвратилась туда. Шведы с опаской сошли на берег и собрали своих убитых людей. Простых воинов закопали в яме прямо на берегу. Знатных рыцарей погрузили на три пустых погребальных шнека, которые по древнему обычаю викингов вывели из Невы на просторы Варяжского моря и потопили в балтийских водах, но без сожжения кораблей, как того требовал этот обряд.

Новгородцы же своих погибших городских ополченцев, ладожан, княжеских дружинников увезли с поля битвы домой. Их похоронили при большом стечении народа на городских кладбищах, под звон колоколов. Того требовала старая традиция людей славянского племени, строго соблюдавшаяся в те времена.

Князь Александр Ярославич мог уйти с невских берегов только тогда, когда его «сторожи», «морская стража» ижорян старосты Пельгусия принесла ему достоверную весть, что вражеская флотилия вышла из Невы и исчезла - в туманной дымке балтийских вод. Вполне возможно, что новгородские конные дозоры сопровождали королевскую военную флотилию еще какое-то время по берегу Финского залива.

Ижоряне принесли весть и о том, что три шнека потерпели близ невского устья крушение во время непогоды - «потопишися». Возможно, это были три погребальных корабля или те суда, которые потерпели кораблекрушение из-за недостатка матросов. Многие гребцы, даже не участвовавшие в сече, были «язвены» - то есть ранены русскими стрелами. Морские волны выбросили на берег немало тел утонувших и убитых в битве шведов.

Невская битва по своим масштабам не превосходила другие военные столкновения между вольным городом Новгородом и Шведским королевством за обладание Ижорской землей с устьем Невы, других новгородских земель. К примеру, битва под Раковором в 1268 году между русским войском и тевтонскими рыцарями или штурм шведской крепости Ландскроны в 1300-1301 годах были более масштабными военными предприятиями.

Значение Невской битвы заключалось в другом. Это была первая и блистательная победа русского оружия после опустошительного Батыева нашествия на Русь и превращения русских княжеств в данников Золотой Орды. Победа молодого князя Александра Ярославича во многом позволила Руси сохранить свою государственность и православную христианскую веру. Поэтому не удивительно, что образ святого благоверного князя Александра Невского, защитника родной Русской земли, по выражению российского философа П.А. Флоренского, приобрел самостоятельное значение в отечественной истории, не исчерпывающееся только биографическими реалиями.

Мнение историков Российского государства единодушно - значение победной битвы на берегах Невы для Русской земли огромно. Ее историческое величие оценили и современники, и последующие поколения соотечественников, и - самое главное для тех горьких для Руси лет - простой люд.

В Невской битве ярко раскрылся полководческий талант молодого новгородского князя Александра Ярославича. Только одна эта победа поставила ратоборца в один ряд с такими прославленными воителями Древней Руси, как князья Святослав, Игорь, Владимир Мономах, Мстислав Удалой, Даниил Галицкий, Ярослав Мудрый, Всеволод Большое Гнездо, Ярослав Всеволодович...

Русичи разгромили войско шведов-крестоносцев меньшими силами. Быстрый сбор ополчения Великого Новгорода, четкая организация похода, внезапность хорошо продуманного нападения на вражеский походный лагерь и, наконец, ратная доблесть воинов князя Александра Ярославича, его полководческий дар обеспечили решительную победу над рыцарским войском, умалить которую в истории еще никому не удавалось.

Победа в Невской битве решительно отсекла одну жадную руку, тянувшуюся к свободной Новгородской земле, которая больше не могла прийти на помощь другой, не менее жадной - объединенного ордена немецких рыцарей-крестоносцев. Из западной антирусской коалиции, на сколачивание которой Папа Римский потратил столько сил и средств, выпало сильное звено - воинственные крестоносные феодалы и епископы Шведского королевства.

Далеко идущие замыслы шведских рыцарей-крестоносцев создать мощный форпост в Ладожской крепости для дальнейшего продвижения и завоевания обширных новгородских земель потерпели сокрушительный крах. Шведским крестоносцам и их королю не удалось повторить опыт немецких и датских рыцарей в Прибалтике, захвативших и превративших древнее поселение эстов Динданисе (Ревель, ныне Таллинн) и город Юрьев (Дерпт, ныне Тарту) в оплот окончательного покорения населения Эстляндии.

Битвой на Неве, по сути дела, началась растянувшаяся на несколько столетий борьба Руси со Швецией, впоследствии же и государства Российского за сохранение, а затем и возвращение естественного выхода к Балтийскому морю. «Окно в Европу» имело большую важность для экономического развития нашего Отечества, политическую значимость для него во все времена, равно как и для соседей России.

После сокрушительного невского разгрома Шведское королевство поспешило заключить с вольным городом Новгородом мирный договор. Шведы поклялись, что не будут больше нападать на новгородские земли. Летописец напишет: «...Даст...король свейский (шведский) на себя письмо и клятву, отнюдь никако не приходити на Русь войною». Этот мир держался долго.

Древний водный путь славян по Волхову и Неве в Варяжское море остался владением вольного города. Опасность вторжения с севера в Новгородскую Русь отодвинулась на многие и многие годы.

Малиновым звоном сотен церковных колоколов встречал древнерусский город на берегах широкого Волхова победителей - княжескую дружину во главе с князем Александром Ярославичем, конных и пеших новгородских ополченцев. А еще раньше перед ними широко отворились крепостные ворота города Ладоги. Народ ликовал, празднуя славную победу.

В тот далекий от нашего времени июльский день 1240 года на заполненных людьми улицах и площадях Великого Новгорода неслись восторженные возгласы:

Слава! Слава Александру Невскому!

Под этим гордым именем и вошел в ратную историю наших предков великий воитель земли Русской князь Александр Ярославич.

У русских князей бывали разные прозвища. Чаще всего они получали их по названию стольного города, где правили - Владимирский, Галицкий, Черниговский, Рязанский, Теребовльский... Иногда прозвище возникало от ярких личных качеств - Мстислав Удалой, Ярослав Мудрый... И даже семейные обстоятельства могли стать основанием - князь Всеволод Большое Гнездо был прозван так за свою большую семью, ибо имел он двенадцать сыновей и дочерей.

Князь Александр Ярославич Невский был первым древнерусским правителем, получившим прозвище за ратный подвиг, за первую в своей жизни победу на поле брани.

Именно простой русский люд по достоинству оценил замечательный подвиг новгородского князя Александра Ярославича и навечно присвоил ему имя «Невский». До наших дней дошли скупые летописные строки: «Победи их (шведов-крестоносцев) на реки на Невы, и от того призван бысть великий князь Александр Невский».

Народная молва во все времена умела красиво величать любимых героев Отечества. В народных былинах и сказаниях, прошедших сквозь века, есть еще и «Александр - грозные очи», «Александр - грозные плечи» и «Александр непобедимый». Но историческим прозвищем древнерусского князя-воителя они не стали.

В народной песне о славной Невской победе над войском шведских завоевателей поется:

А и было дело на Неве-реке,
На Неве-реке, на большой воде:
Там рубили мы злое воинство...
Уж как бились мы, как рубились мы,
Корабли рубили по досточкам,
Нашу кровь-руду не жалели мы
За великую землю Русскую...
Кто придет на Русь, будет насмерть бит,
Не уступим мы землю Русскую.

Невская битва произошла в тяжелейший для Древней Руси 1240 год, когда почти вся Русская земля дымилась развалинами тысяч сожженных городов, сел и слобод. В тот год татаро-монгольские полчища хана Батыя штурмом взяли и разрушили «матерь русских городов» - древний Киев. Опустошению подверглась вся Южная Русь, через которую конное войско степных завоевателей двинулось в поход на Европу.

Теперь только вольный город Новгород и его младший собрат Псков, северо-западные русские земли устояли перед таранным ударом конных полчищ потомков Чингисхана.

Значение победы в Невской битве для истории государства Российского заключалось еще и в том, что она открывала путь для будущего Московского государства, приходившего на смену канувшей в лету некогда могучей Киевской Руси.

В конце XIX столетия известный отечественный историк М. Хитров так оценит первую победу князя Александра Невского: «Здесь, на берегах Невы, со стороны русских дан был первый славный отпор грозному движению германства и латинства на православный Восток, на святую Русь».

Ныне место Невской битвы стало для россиян памятным, священным. Здесь стоит поселок (бывшее село) Усть-Ижора, по сути дела ближний пригород Санкт-Петербурга, бывшего Петрограда и Ленинграда. Еще при Петре Великом его ближайший сподвижник, светлейший князь Ижорский и генералиссимус построил здесь красивую деревянную церковь. Меншиков посвятил ее великому князю Александру Ярославичу Невскому.

В прошлом, XIX веке, церковь сгорела во время сильного пожара в Усть-Ижоре. В 1876 году на ее месте построили каменный православный храм, отличавшийся своей красотой. Но и его не пощадило время. В 1990 году жители Усть-Ижоры, городов Колпина и Ленинграда потрудились, восстанавливая из руин храм святого и благоверного князя Александра Невского. Он встал снова во всей своей прежней красе на берегах реки Невы, где 15 июля 1240 года произошла памятная для россиян битва.

«Не в силах Бог, а в правде!»

Невская битва – состоявшееся 15 июля 1240 года на реке Неве, сражение между дружинами новгородцев под руководством князя Александра Ярославича и шведскими крестоносцами под командованием ярла Ульфа Фаси и зятя шведского короля ярла Биргера.

Причины.

Главная причина битвы – попытка поставить под свой контроль спорные территории. А именно – Карельский перешеек и земли, прилегающие к Ладоге и рекам Ижора и Нева. Спор за эту территорию велся между Новгородом и Швецией. Новгород, окрепнув на торговле с соседями, стремился к расширению территории своего влияния.
И непросто распространить влияние, но и закрепиться на новых территориях
и усмирить беспокойных соседей – племена финнов и карелов, доставлявшие много хлопот новгородцам своими набегами.
Именно того же хотела и Швеция – расширения своей территории, получения новых данников и спокойствия на границах. Масла в огонь тлеющей вражды подливала и католическая церковь, во главе с римским папой – ей необходимо было расширить сферу своего влияния и обратить в свою веру новые племена и народы.
По сути, походы шведов на восток были частью тогдашней общеевропейской политики – политики Крестовых походов. В 1237 году папа римский объявил Крестовый поход в Финляндию, к тому времени уже второй по счету. И для крестоносцев он был вполне успешным – племена сумь и емь не смогли оказать им сопротивления. А в 1238 году, Эрих Картавый, король Швеции, получил от папы римского Григория IX благословение на очередной поход «во славу Господа», на этот раз против новгородцев. Всем участникам похода, как и положено, была обещана индульгенция (отпущение грехов).
У шведского короля быстро нашлись союзники, желающие поучаствовать в Крестовом походе на новые территории. Ими стали датский король Вальдемар II и магистр Тевтонского Ордена Герман фон Балк. Но в походе 1240 года в спорные с Новгородом земли они не участвовали, так как были заняты своими новыми территориями в Прибалтике и Пруссии.
У Новгорода союзников не было. В это время Древнерусское государство подверглось нашествию монголов и фактически прекратило свое существование.

Накануне.

Первыми ход сделали шведы – летом 1240 года начался поход на Новгород. Король Эрих посчитал, что момент для разгрома соперника наступил благоприятный – на помощь новгородцам вряд ли кто придет. В самом Новгороде не было единства – сильны были сторонники союза со Швецией и признания власти римского папы, т. е. принятие католической веры. Власть князя в Новгороде была традиционно ограничена «вечевой демократией» - ему и дружине отводилась роль поддержания порядка и организация, в случае необходимости, военных походов. С кем воевать или не воевать вовсе – решало вече, где заправляли, при всей иллюзии народоправства, боярские и купеческие партии. А княжил тогда в Новгороде никому не известный девятнадцатилетний сын Владимирского князя Ярослава Всеволодовича – Александр.
А вот Швеция заручилась поддержкой союзников и самого римского папы. Несмотря на междоусобные войны в самой Швеции, несколько удачных походов против соседей укрепили моральное состояние войска, а объявленный папой Крестовый поход обеспечил в него приток добровольцев. С войском в поход отправились католические священники, следившие за боевым духом «воинов Христовых». К походу присоединились и немногочисленные отряды норвежцев и финнов, и те и другие не желали упустить возможность пограбить соседей.
В июле шведская флотилия, под командованием Ульфа Фаси и Биргера, вошла в устье Невы. По Неве они намеревались идти к Ладоге, и оттуда по Волхову спуститься к Новгороду.
Новгородский князь Александр Ярославович понимал всю полноту опасности, исходящую от появления шведов на Неве. Если им удалось достичь Новгорода – то город вряд ли бы устоял в первую очередь в силу политических причин. Сильная про-шведская боярская партия могла не допустить сражения у ворот города. Поэтому он выбрал рискованное, но оправданное результатом решение – перехватить неприятеля по дороге. Этим он «убивал двух зайцев» - застал, не ожидавших такого хода шведов, врасплох и избавился от «опеки» союзников врага внутри Новгорода. Поэтому, как только Александр получил известие о появлении шведского войска на Неве, он тут же выступил в поход. Князь не стал ждать сбора новгородского ополчения – это не отвечало задачам молниеносного броска навстречу неприятелю. Действуя на свой страх и риск, Александр выступил лишь со своей дружиной и дружинами нескольких знатных новгородцев. По дороге к нему успело присоединиться немногочисленное ижорское ополчение.
У собора Святой Софии воинов Александра благословил архиепископ Спиридон. Сам князь воодушевил соратников словами, дошедшими до наших дней:
« Братья! Не в силах Бог, а в правде!... Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог».

Битва.

Силы сторон перед сражением были неравны – войско Александра Ярославовича насчитывало около 1,3 тыс. человек, ему противостояло около 5 тыс. шведов с союзниками. Но шведские командиры сами дали новгородцам преимущество внезапного удара. Ульф Фаси и Биргер настолько были уверены в успехе своего похода, что пренебрегли элементарными правилами нахождения на чужой территории – разведкой, охранением и секретами вокруг лагеря. Это позволило Александру застать их врасплох. Достигнув лагеря шведов, разбитый ими на Неве при впадении в нее реки Ижора, он буквально сходу вступил в сражение.
Битва началась 15 июля. Атаковав шведов, новгородцы сумели разрушить их боевые порядки и ворваться в их лагерь. В ходе сражения шведы оказались прижатыми к реке и не смогли организованно сопротивляться. Сражение переросло в хаотичные стычки по всему лагерю и берегу реки. В одной из таких стычек князь Александр сразился с предводителем шведов Биргером и ранил его.
Бой длился до позднего вечера и окончился победой новгородцев. Шведы, на уцелевших кораблях переправились на противоположный берег Невы. Оттуда, признав свое поражение, ушли обратно в Швецию.

Итоги.

Для Швеции. Поражение на Неве вынудило шведского короля отложить территориальные претензии к Новгороду.
Для Новгорода и князя Александра. Главный итог сражения – сохранение Новгородом независимости и победа, пусть и промежуточная, в территориальном споре. Была нарушена координация действий Швеции и Тевтонского Ордена в территориальных претензиях к Новгороду.
Князь Александр, получивший за эту победу прозвище Невский, проявил себя как сильный полководец. Но более важным для него был политический вес, приобретенный в результате сражения со шведами. Вот этого политического усиления молодого князя и не хотела новгородская знать. Мало того что он осложнил торговые и прочие отношения с европейскими странами, так еще вернулся героем в глазах черни. В результате боярских интриг произошло парадоксальное событие – победитель шведов и защитник города был вынужден покинуть Новгород и уехать к отцу во Владимир. Ярослав Всеволодович посадил сына на княжение в Переславль-Залесский. Но буквально через год новгородцы снова пригласили на княжение Александра Невского, над ними снова нависла угроза, теперь со стороны куда более грозного врага, чем шведы – Тевтонского Ордена. Князь это знал и приглашение принял. Ему предстояло вернуться для нового сражения.

Памятник русским воинам князя Александра Невского. Установлен на горе Соколиха при пересечении шоссе из Пскова на Лисковичи и Гдов. Скульптор И.И. Козлов, архитектор П.С. Бутенко. 1993 г.

День победы русских воинов над немецкими рыцарями на Чудском озере в Российской Федерации увековечен как День воинской славы России. Творцом этой победы был новгородский князь Александр Ярославич.

Александр Невский (1220-1263 гг.), выдающийся государственный деятель и полководец Древней Руси, новгородский князь (1236-1251 гг.), великий князь Владимирский с 1252 г. Возглавлял борьбу русского народа против немецко-шведских завоевателей, которые, воспользовавшись ослаблением Руси после нашествия войск Монгольской империи, стремились захватить ее северо-западные земли и лишить выхода к Балтийскому морю.

Еще в начале XIII в. немецкие и скандинавские (шведы и датчане) феодалы, которых поддерживала римско-католическая церковь, под предлогом крещения язычников начали активную экспансию в Прибалтике. В 1201 г. в устье Западной Двины возникла немецкая крепость Рига. В 1202 г., расширяя свои владения, они основали Орден меченосцев. Постепенно завоеватели сумели сформировать войско численностью 20 тыс. человек. Его ядро составляли рыцари. Первое крупное столкновение Руси с Орденом меченосцев произошло в 1224 г., когда немцы осадили и захватили у Новгородской Руси г. Юрьев и переименовали его в Дерпт. Помимо этого начались набеги меченосцев на псковские и новгородские земли. В 1226 г. на территории Восточной Пруссии осел Тевтонский орден.

В ответ на набеги меченосцев русское войско (новгородцы, псковичи и переславцы) в 1233 г. под знаменем князя Ярослава Всеволодовича двинулось к Дерпту. В ожесточенной битве, где впервые участвовал и молодой княжич Александр Ярославич, оно одержало победу и вынудило немцев отойти на лед р. Эмбах. Тонкий лед не выдержал, и многие рыцари утонули. Немцы запросили мир и обязались платить дань новгородскому князю.

12 мая 1237 г. папа римский Григорий IX утвердил объединение Тевтонского и Ливонского орденов. K середине XIII в., при активном участии католического Рима, между тремя феодально-католическими силами северо-восточной Европы - Тевтонским (Немецким) орденом, датчанами и шведами - было достигнуто соглашение о совместном выступлении против Новгородской Руси в целях завоевания северо-западных русских земель и насаждения там католицизма. По мнению папской курии, после «Батыевого разорения» обескровленная и разграбленная Русь не могла оказать какого-либо сопротивления. Это и явилось главной побудительной причиной совместного выступления шведов, тевтонов и датчан. Немецкие и датские рыцари должны были нанести удар по Новгороду с суши из ливонских владений, а шведы собирались поддержать их с моря через Финский залив. В преддверии своего похода, для личного знакомства с новгородским князем-воином Александром, ну и одновременно с целью разведать территорию и обстановку, Великий Новгород посетил немецкий рыцарь «божий слуга Андриаш» (Андреас фон Вельвен, вице-магистр Ливонского ордена).

Отказ Александра Невского послам Папы в присоединении к Западной церкви. 1856 г. Александровский зал Большого Кремлевского дворца. Художник Ф.Ф. Моллер

Победа над шведами в Невской битве

В 1240 г., с благословения папской курии, первыми на Русь вторглись шведы, вознамерившиеся захватить новгородские земли и пленить князя Александра. Вторжение неприятеля началось в первых числах июля 1240 г. - шведский флот в количестве около 100 судов (шнеки) с 5-тысячным десантом шведов и их союзников (норвежцы и финны) под командованием ярла Ульфа Фаси вошел в р. Неву. О приближении врага морская стража Ижорской земли, возглавляемая старейшиной ижорян Пелгусием, сообщила 7 июля в Великий Новгород. Новгородский князь Александр Ярославич срочно сформировал войско из 300 княжеских дружинников, 500 новгородских конников и стольких же пеших ополченцев и 8 июля выступил в поход на неприятеля. По Волхову на ладьях и берегом войско направилось к новгородскому городу-крепости Ладога, где к нему присоединилось 150 конных воинов-ладожан и около 50 дружинников-ижорян.

Шведы после длительного морского перехода остановились на отдых и разбили лагерь на левом берегу Невы, чуть выше впадения в нее р. Ижоры (территория современного Санкт-Петербурга). Сюда причалили шведские корабли, а с них на сушу были переброшены сходни. Часть войска оставалась на шнеках, наиболее знатные воины расположились в сооруженном на берегу лагере. Шведы выставили посты, которые контролировали невский водный путь. Боевые кони паслись в прибрежных лугах. Нападения с суши противник не ожидал.

В летописном рассказе о Невской битве отчетливо воссоздается замысел Александра. В соответствии с ним удар пешей дружины вдоль берега Невы отрезал шведов от кораблей, а конница, действуя со стороны суши через центр лагеря, должна была, загнав неприятеля в угол, образуемый берегами Ижоры и Невы, замкнуть окружение и уничтожить противника.

Молодой полководец блестяще реализовал смелый план. Рано утром 15 июля, скрытно подобравшись к лагерю, новгородская дружина напала на неприятеля. Захваченные врасплох шведы были деморализованы и оказались не готовыми дать отпор. Дружинник Савва пробился к центру их лагеря и подрубил столб, поддерживавший златоверхий шатер шведского предводителя. Падение шатра еще больше воодушевило русских ратников. Новгородец Збыслав Якунович, «наеждая многажды, бьешется единым топором, не имея страха в сердци». Другой герой битвы Гаврило Олексич, преследуя отступавших шведов, на коне по сходням ворвался на шнеку и там рубился с врагами. Сброшенный в реку, он вновь выбрался на берег и снова вступил в бой. Одновременно с конной дружиной мужественно сражался и отряд пешего ополчения новгородца Миши (Михаила Степановича). Напав на вражеские корабли, «пешцы» потопили три из них. В гуще боя находился и князь Александр, который распоряжался как полководец и бился как простой воин.

Невская битва. Святой Александр Невский наносит рану в лицо предводителю шведского войска. 1240 г. Художник А.Д. Кившенко

Разгром шведов был полный, лишь небольшая их часть смогла уйти на кораблях, оставив на берегах Невы большое число погибших. Русское войско потеряло 20 воинов, при этом основные потери понесла княжеская дружина, а четверо из погибших были новгородцами. С большими трофеями князь Александр вернулся в Новгород.

За полководческое искусство, бесстрашие и мужество, проявленные в Невской битве, Александр Ярославич получил почетное прозвище «Невский». Невская победа предотвратила утрату Новгородом берегов Финского залива и не дала прервать торговый обмен Руси с Западом. В момент всеобщей подавленности и смятения, вызванных нашествием войск Монгольской империи, русский народ в победе Александра Невского увидел ореол былой славы русского оружия и предзнаменование своего будущего освобождения. В память об этой победе уже в XIII в. в устье Ижоры, на месте Невской битвы, была построена деревянная часовня в честь святого благоверного князя Александра Невского. В 1710 г. Петр I основал в устье р. Черной в Петербурге Александро-Невский монастырь (с 1797 г. - Александро-Невская лавра). Помимо этого по указу Петра I на месте обветшавшей часовни в 1711 г. была заложена, а в 1712 г. в его присутствии освящена церковь святого Александра Невского. В современной России на территории данной церкви поставлен памятник-часовня, а у устья Ижоры - памятник Александру Невскому.

Памятник Александру Невскому в Усть-Ижоре, на месте Невской битвы 1240 г. Скульптор В.Э. Горевой. 2003 г.

Вторжение в новгородско-псковские земли рыцарей Тевтонского ордена

Возвращаясь к событиям середины XIII в., отметим, что одновременно со шведами, в 1240 г. началось вторжение в новгородско-псковские земли рыцарей Тевтонского ордена. Они, воспользовавшись отвлечением русского войска на борьбу со шведами, захватили в 1240 г. города Изборск, Псков и стали продвигаться к Новгороду.

Несмотря на сложное положение, новгородская «господа», отстаивая свои местнические интересы, рассорилась с Александром Невским. На созванном вече ему бросили ряд несправедливых обвинений, а саму победу над шведами представили как авантюру, принесшую Новгороду больше вреда, чем пользы. Возмущенный Александр покинул Новгород и вместе с семьей уехал в Переславль-Залесский. Разрыв с князем бедственно отразился на военных делах Новгородской республики.

После захвата псковских земель крестоносцы стали планомерно осваивать захваченную территорию. На крутой и скалистой горе в погосте Копорье ими был построен орденский замок с высокими и крепкими стенами, ставший базой для дальнейшего продвижения на восток. Вскоре после этого крестоносцы заняли Тесово, важный торговый пункт в Новгородской земле, а оттуда уже было рукой подать до самого Новгорода.

Перед лицом надвигавшейся опасности новгородцы заставили боярскую «господу» звать на помощь Александра. К нему в Переславль отправился сам новгородский владыка Спиридон, который просил князя забыть прежние обиды и возглавить выступление против тевтонцев. Александр вернулся в Новгород, где был встречен всенародным ликованием.

В 1241 г. он с княжеской дружиной и войском из новгородцев, ладожан, ижоры и карел штурмом взял крепость Копорье и на побережье Финского залива освободил от влияния ордена Водьскую землю Великого Новгорода. Для ведения дальнейшей борьбы с неприятелем потенциала сформированного войска было недостаточно, и князь Александр призвал брата князя Андрея Ярославича с его дружиной, владимирцами и суздальцами. Объединенное войско освободило от крестоносцев города Псков и Изборск. Обе воюющие стороны готовились к решающему сражению и объявили новый сбор войск. Русское войско собиралось в освобожденном Пскове, а тевтонское и ливонское рыцарство - в Дерпте.

Победа над крестоносцами в Ледовом побоище

Весной 1242 г. войско крестоносцев-католиков, состоявшее из рыцарской конницы и пехоты из ливов, покоренной орденом чуди и др. (12 тыс. чел.; вице-магистр Тевтонского ордена А. фон Вельвен) двинулось на Русь. Новгородский князь решил дать генеральное сражение в наивыгоднейших для себя условиях. Александр Невский занял своими полками узкий пролив между Чудским и Псковским озерами. Такая позиция была очень удачной. Крестоносцы, пройдя по льду замерзшей р. Эмайыги к озеру, могли затем пойти на Новгород в обход Чудского озера на север, или Псков - вдоль западного побережья Псковского озера на юг. В каждом из этих случаев Александр сумел бы перехватить врага, двигаясь вдоль восточного побережья озер. Если бы крестоносцы решились действовать напрямик и попытались преодолеть пролив в самом узком месте, каким является Теплое озеро, то тогда они непосредственно столкнулись бы с новгородскими войсками.

По классической версии Ледовое побоище проходило вблизи о. Вороньего, примыкая к восточному берегу узкой южной части Чудского озера. Выбранная позиция в максимальной мере учитывала все благоприятные географические особенности местности и ставила их на службу русскому войску. За спиной новгородской рати находился заросший густым лесом берег с крутыми склонами, исключавший возможность маневра. Правый фланг был защищен зоной воды, называвшейся Сиговица. Здесь, вследствие некоторых особенностей течения и большого числа ключей, лед был очень хрупким. Местные жители об этом знали и, несомненно, сообщили Александру. Наконец, левый фланг был защищен высоким береговым мысом, откуда открывалась широкая панорама вплоть до противоположного берега.

Учитывая особенность тактики рыцарей, которые обычно вели фронтальную атаку бронированным клином, названным на Руси «свиньей», Александр Невский расположил свое войско (15-17 тыс. чел.) на восточном берегу Чудского озера. Он решил ослабить центр боевого построения русского войска и усилить полки правой и левой руки, конницу князь разделил на два отряда и расположил их на флангах позади пехоты. За «челом» (полком центра боевого порядка) находилась дружина князя.

5 апреля 1242 г. от Рождества Христова с восходом солнца рыцарский клин двинулся в атаку. Русские лучники встретили врага ливнем стрел. Но закованным в латы тевтонцам они почти не причиняли вреда, хотя наступавшая рядом с крестоносцами чудь понесла ощутимые потери. Постепенно лучники пятились к рядам пехоты и, наконец, слились с ней в едином строю. Рыцари пришпорили коней и врубились в расположение новгородской пешей рати. Началась неравная сеча. Об этом критическом для русских войск эпизоде летописец говорит: «И немци и чюдь пробишася свиньей сквозь полкы».

Ледовое побоище. Гравюра Дзедзица по рисунку Р. Штейна

Крестоносцы уже готовы были торжествовать победу, но, увидев перед собой вместо пространства для маневра неодолимый для конницы берег, поняли свою ошибку. Впервые противник рыцарей после рассечения боевого порядка не побежал с поля боя, обрекая себя на смерть от мечей и копий крестоносцев. Немедленно слева и справа на рыцарский клин обрушились оба крыла русского войска, а с тыла, совершив обходной маневр, ударила отборная дружина князя Александра. «И бысть ту сеча зла и велика немцем и чюди, и бе труск от копий ломления, и звук от мечного сечения, и не бе видети леду, покры бо ся кровию».

Ледовое побоище. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Ожесточенность битвы нарастала. Окруженных, сбившихся в кучу рыцарей новгородцы стаскивали с лошадей крючьями. Спешенный крестоносец, закованный в тяжелы латы, не мог противостоять ловким русским воинам.

Ледовое побоище. Художник Р. Штейн. 1897 г.

Битва продолжалась недолго и закончилась полным поражением тевтонцев. Первыми побежали кнехты, за ними обратились в бегство облаченные в доспехи рыцари. Часть рыцарского войска русские дружинники загнали на Сиговицу. Хрупкий лед не выдержал и проломился под тяжестью закованных в латы крестоносцев и их коней. Рыцари шли под лед, и не было им спасения.

Ледовое побоище. Художник В.А. Серов. 1942 г.

В этом сражении, не считая множества простых воинов, погибло 500 знатных рыцарей, а 50 тевтонских «нарочитых воевод» было взято в плен. При торжественном въезде князя в Новгород все они пешком шли за конем князя.

По мирному договору, заключенному несколькими месяцами спустя, орден отказывался от всех притязаний на русские земли и возвращал территории, захваченные ранее. Благодаря внушительным военным победам, Александр Ярославич остановил широкую крестоносную агрессию на западные границы Руси.

Памятник Александру Невскому в Великом Новгороде. Скульптор Ю.Л. Чернов. 1985 г.

В Российской Федерации дата победы в Ледовом побоище увековечена как День воинской славы России - День победы русских воинов князя Александра Невского над немецкими рыцарями на Чудском озере (в Федеральном законе от 13 марта 1995 г. № 32-ФЗ «О днях воинской славы (победных днях) России» к реальному дню битвы 5 апреля добавлено 13 дней и указана дата 18 апреля 1242 г.).

Приобретенный в боях и достойный подражания военный опыт предков в последующем широко использовали и князья-военачальники новой Руси - централизованного Московского русского государства.

Еще 20 лет после славной победы на льду Чудского озера прожил Александр Ярославич Невский. Продолжая проводить грамотную политику, своими последующими энергичными военными и дипломатическими действиями он укрепил северо-западные границы Руси, заключил мирное соглашение с Норвегией (1251 г.), совершил успешный поход в Финляндию против шведов, которые в 1256 г. предприняли еще одну попытку закрыть русским выход в Балтийское море. Князь-воин много сделал для преодоления феодальной раздробленности, укрепления централизованной великокняжеской власти, предотвращения разорительных набегов войск Золотой Орды на Русь.

В битвах с врагом он искусно использовал сложившиеся способы ведения боевых действий, добивался внезапности и стремительности в нападении, учитывал и умело использовал особенности местности, сильные и слабые стороны своих и вражеских войск, старался разбить противника по частям. В государственной и военной деятельности Александра Невского удачно сочетались дальновидность, смелость и решительность с осторожностью и личным мужеством.

Военными победами на западных рубежах страны и умелой политикой на востоке он определил судьбу Владимирской Руси на целых 200 лет: поступаясь сиюминутным в русско-ордынских отношениях, он выигрывал для Руси время, давал возможность прийти в себя после страшного монгольского разорения.

Настоящие герои долго не живут. Так и Александр умер рано, сорока трех лет. Скончался великий князь Владимирский Александр Ярославич Невский 14 ноября 1263 г., возвращаясь из Золотой Орды. «Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суздальской» - сказал в надгробном слове митрополит Кирилл. Князя погребли в Боголюбове, в монастыре Рождества Богородицы.

Народ российский помнит великого заступника Отечества

Государственные и ратные подвиги князя-воина Александра Невского были по достоинству оценены Русской Православной Церковью, которая канонизировала князя. Следует отметить, что житие Александра Невского (биографическая повесть) существует в нескольких редакциях. Оно представляет собой одновременно и военную героическую повесть, и героическую легенду. В одной из редакций, его героизированный образ ставится в ряд с библейскими героями: Ахиллесом, Александром Македонским и императором Веспасианом. Житие Александра имеет собственную специфику, при этом тексты Жития не позволяют омрачить славу национального героя Руси и России напоминанием о спорных вопросах его политики. В нем лишь кратко говорится о поездках в Орду. Унижение ордынского поклона ханской власти искусно маскируется славой имени Александра - монгольские женщины («жены моавитския») пугают своих детей: «Александр едет». Об отношении Александра к русским князьям, о монгольской помощи в борьбе с соперниками, о наказании мятежных новгородцев в житии не говорится. Религиозный элемент повести неразрывно слит с героическим: длинная молитва князя перед походом в церкви святой Софии Новгородской, небесные силы, которые поборают ему: на Неве - святые Борис и Глеб, на Чудском озере - ангельское воинство. Заключительные слова жития выражают христианскую идею его героической жизни: «Тако бо Бог прослави угодника своего, яко много тружеся за землю Русскую, и за Новгород, и за Псков, и за всю землю Русскую, живот свой полагая за православное христианство».

Александр Ярославич Невский. Рисунок из «Титулярника». XVII в. РГАДА

И народ российский всегда помнил великого заступника Отечества. В 1724 г., в годовщину Ништадтского мира, по приказу императора Петра I мощи Александра Невского были перевезены в новую столицу России - Петербург, в открытый по инициативе царя Александро-Невский монастырь (ныне - Александро-Невская лавра). Этим шагом Петр Великий сделал его святым покровителем новой империи и ее северной столицы. Три русских императора носили его имя в XIX в., что утвердило исключительность его почитания и вызвало появление множества посвященных ему храмов.

Памятник Александру Невскому на площади перед Александро-Невской лаврой в Санкт-Петербурге. Скульпторы В.Г. Козенюк и А.А. Пальмин, архитектор В.В Попов. 2002 г.

В следующем, 1725 г., был учрежден российский орден Святого Александра Невского, которым впоследствии были награждены известные российские полководцы и флотоводцы: А.Д. Меншиков, П.А. Румянцев, Г.А. Потемкин, А.В. Суворов, Ф.Ф. Ушаков, М.И. Кутузов и многие др.

В трудные годы Великой Отечественной войны, как и 700 лет назад, вновь обратились к имени князя, учредив 29 июля 1942 г. боевой орден Александра Невского. Согласно статуту им награждали «за проявление, в соответствии с боевым заданием, инициативы по выбору удачного момента для внезапного, смелого и стремительного нападения на врага и нанесения ему крупного поражения с малыми потерями для своих войск...». В годы войны за личную отвагу, мужество, храбрость и умелое командование этого ордена были удостоены 40 217 офицеров Красной Армии.

Материал подготовлен Научно-исследовательским институтом (военной истории)
Военной академии Генерального штаба
Вооруженных Сил Российской Федерации

Военная историческая библиотека

Главная Энциклопедия История войн Подробнее

Невская битва. 1240 г.

НЕВСКАЯ БИТВА - сражение русской рати под командованием князя новгородского Александра Ярославича с шведским отрядом 15 июля 1240 г. на р. Нева у впадения в неё Ижоры.

Конец 30 - начало 40-х гг. XIII в. - один из самых тяжелых периодов в истории Русской земли. Нашествие монгольского хана Батыя превратило Русь из цветущей страны в огромное пепелище.

Воспользовавшись этим в северо-западные пределы Руси вторглись войска крестоносцев и шведских феодалов. Их натиск на восток начался давно.

Расширение влияния Новгорода в Карелии и Финляндии вызвало широкое недовольство папской курии, которая огнем и мечом насаждала католицизм в Прибалтике. Католическая церковь уже с конца ХII века внимательно и с нарастающим беспокойством следила за продвижением сюда православия и в противовес этому оказывала всемерную помощь продвижению на восток немецким и шведским завоевателям.

Особенно выросла активность Рима с избранием на папский престол Григория IХ, одержимого идеей мирового господства. Уже в 1229 году при его непосредственном участии была организована торговая блокада Новгорода. Таким образом папа пытался порвать издавна существующие торговые связи Новгорода с северо-западной Европой и лишить его поставок оружия и металлов. А в ноябре 1232 года Григорий IX обратился с посланием к ливонским рыцарям-меченосцам, призывая их к крестовому походу в Финляндию для защиты ее жителей от неверных русских. В его очередном послании от 27 февраля 1233 г. русские (Rutheni) прямо называются «врагами» (inimici).

K середине ХIII века, при активном участии католического Рима, между тремя феодально-католическими силами - Ливонским (Немецким) орденом, датчанами и шведами, было достигнуто соглашение о совместном выступлении против Новгорода с целью завоевания северо-западных русских земель и насаждения там католицизма. По мнению папской курии, после «Батыевого разорения» обескровленная и разграбленная Русь не могла оказать какого-либо сопротивления. Это и явилось главной побудительной причиной выступления шведов, тевтонцев и датчан в 1240 году. Немецкие и датские рыцари должны были нанести удар по Новгороду с суши, из своих ливонских владений, а шведы собирались поддержать их с моря через Финский залив.

Схема сражения на Неве. 15 июля 1240 г.

В первых числах июля 1240 г. большой шведский отряд на шнеках вошел в устье Невы. О прибытии врага почти сразу стало известно в Новгороде, где постоянно несла ратную службу лишь небольшая дружина. Но продвижение неприятеля следовало остановить как можно скорее, и поэтому молодой новгородский князь Александр Ярославич поспешил выступить немедленно. Им был сформирован отряд из 300 княжеских дружинников, 500 новгородских конников и стольких же пеших ополченцев. По принятому обычаю воины собрались у собора Святой Софии и получили благословение от новгородского архиепископа Спиридона. Александр воодушевил дружину речью, одна из фраз которой в наши дни стала крылатой: «Братья! Не в силах Бог, а в правде!... Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог» . Затем они быстрым ходом направились в сторону Ладоги, где к отряду присоединилось 150 конных воинов-ладожан.

Невская битва. Начало сражения. Лицевой летописный свод XVI в.

Шведы после длительного морского перехода остановились на отдых и разбили лагерь на левом берегу Невы, чуть выше впадения в нее реки Ижоры. Сюда причалили шведские корабли, а с них на сушу были переброшены сходни. Часть войска оставалась на шнеках, наиболее знатные воины расположились в наспех сооруженном лагере. Шведы выставили посты, которые контролировали невский водный путь. Боевые кони паслись в прибрежных лугах. Нападения с суши противник не ожидал.

В летописном рассказе о Невской битве отчетливо воссоздается замысел Александра. Удар пешей дружины вдоль берега Невы отрезал бы шведов от кораблей, а конница, действуя со стороны суши через центр лагеря, должна была загнать неприятеля в угол, образуемый берегами Ижоры и Невы, замкнуть окружение и уничтожить противника.

Молодой полководец блестяще реализовал смелый план. Рано утром 15 июля, скрытно подобравшись к лагерю, новгородская дружина напала на неприятеля. Захваченные врасплох шведы были полностью деморализованы и не способны дать должный отпор. Дружинник Савва пробился к центру их лагеря и подрубил столб, поддерживавший златоверхий шатер шведского предводителя. Падение шатра еще больше воодушевило русских ратников. Новгородец Збыслав Якунович, «наеждая многажды, бьешется единым топором, не имея страха в сердци» . Герой битвы Гаврило Олексич, преследуя отступающих шведов, на коне по сходням ворвался на шнеку и там рубился с врагами. Сброшенный в реку, он вновь выбрался на берег и вступил в бой с «самим воеводою посреди полку их, и убьен бысть воевода их» . Одновременно с конной дружиной мужественно сражалось и пешее ополчение новгородца Миши. Напав на вражеские корабли, пешцы потопили три из них.

Невская битва. Святой Александр Невский наносит рану в лицо шведскому предводителю. 1240 г. Художник А.Д. Кившенко

В гуще боя находился и князь Александр: он распоряжался как полководец и дрался как простой воин. Летопись отмечает, что князь сражался с самим ярлом и «возложи печать на лицо его острым своим копьем» .

По числу потерь - со стороны русских погибло 20 человек - видно, что сражение нельзя отнести к числу крупномасштабных, хотя шведы «накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю; а прокъ ихъ, ископавше яму, вметаша в ню бещисла» .

Невская битва. Окончание битвы. Шведы собрали убитых и раненых и погрузили их на шнеки. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

Значимость победы на Неве состояла в другом, - успех подобных вылазок скандинавов мог открыть дорогу широким захватническим действиям шведов. За эту победу юный князь Александр получил почетное прозвище Невский.

Невская победа предотвратила утрату Новгородом берегов Финского залива и не дала прервать торговый обмен Руси с Западом. В момент всеобщей подавленности и смятения русский народ в победе Александра Невского увидел отсвет былой славы русского оружия и предзнаменование своего будущего освобождения.

Вид Невского монастыря (Александро-Невская лавра). Раскрашенная гравюра И.А. Иванова. 1815.

В память этой победы Петр I в 1710 г. в Петербурге основал Александро-Невский монастырь (ныне лавра).

Церковь Александра Невского в Усть-Ижоре - действующий православный храм в Усть-Ижоре близ Санкт-Петербурга. По преданию сооружена на месте древней часовни в 1798-1799 годах на средства жителей Усть-Ижоры и казённых кирпичных заводов.

_________________________________________________

Шнек - парусно-гребное судно. Имело 15-20 пар весел и вмещало от 50 до 80 воинов. На шнеке можно было разместить 8 боевых коней для рыцарей.

Цит. по: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950. С. 291.

Там же. С. 449.

Там же.

Там же. С. 293.

Там же. Таким образом общее число погибших шведов измерялось десятками, либо даже сотнями.

Материал подготовлен в Научно-исследовательском
институте военной истории Военной академии
Генерального штаба Вооруженных сил
Российской Федерации