Андрей белый 1880 1934. Александр белый

Белый Андрей (настоящие имя и фамилия Борис Николаевич Бугаев) (1880- 1934), писатель, теоретик символизма.

Родился 26 октября 1880 г. в Москве в семье известного математика, профессора Московского университета Николая Васильевича Бугаева. В 1899 г. по инициативе отца поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета.

В студенческие годы он начал писать «симфонии» (литературный жанр, созданный им самим). Лирическая ритмизованная проза (к ней писатель обращался постоянно) стремилась передать музыкальную гармонию окружающего мира и зыбкий строй человеческой души. «Симфония (2-я, драматическая)» стала первой публикацией Белого (1902 г.); «Северная симфония (1-я, героическая)», написанная раньше, появилась в печати лишь в 1904 г.

Литературный дебют вызвал насмешливые отзывы большинства критиков и читателей, но был высоко оценён в символистских кругах. В 1903 г. вокруг Белого сложилась группа единомышленников, состоявшая в основном из студентов Московского университета. Они назвали себя «аргонавтами» и занялись поисками «золотого руна» - высшего смысла символизма, в конечном итоге означавшего сотворение нового человека. Теми же мотивами наполнен поэтический сборник Белого «Золото в лазури» (1904 г.). Год выхода книги стал знаменательным для автора: он познакомился с А. А. Блоком, начал печататься в новом журнале символистов «Весы».

Революцию 1905 г. писатель бурно приветствовал, восприняв её в духе своих исканий - как очищающую бурю, роковую стихию.

В 1906-1908 гг. Белый пережил личную драму: он безнадёжно влюбился в жену Блока Любовь Дмитриевну. Это повлекло за собой трагический надлом в отношениях с другом-поэтом и в конце концов вылилось в пронзительную лирику (сборник «Урна», 1909 г.).

Роман «Серебряный голубь» (1909 г.) - попытка осмыслить катастрофическое состояние России как пролог к её грядущему духовному возрождению.

В первой половине 10-х гг. создан самый известный роман Белого, представляющий собой одно из высших достижений русского символизма, - «Петербург», сочетающий гротеск и лирику, трагедийность и комизм.

В Октябрьском перевороте 1917 г. Белый увидел очередное явление очистительной стихии. Он искренне старался приспособиться к жизни в новой России, участвуя в «культурном строительстве», даже написал поэму, пронизанную революционным пафосом, - «Христос воскрес» (1918г.). Однако в начале 20-х гг. опять уехал за границу.

Встречавшие его в Берлине отмечали в нём душевный надлом. Причинами послужили измена жены, разочарование в учении немецкого мистика Р. Штейнера и др. «Сожжённый талант» - так сказал о себе Белый уже после возвращения в Россию (1923 г.).

В последние годы жизни он выпустил три книги воспоминаний: «На рубеже двух столетий» (1930 г.), «Начало века» (1933 г.), «Между двух революций» (1934 г.). Эти мемуары -- бесценный источник сведений об эпохе и о литературных исканиях.

Летом 1933 г. в Коктебеле у Белого случился солнечный удар. 8 января 1934 г. после нескольких кровоизлияний в мозг «гениального и странного» (по словам Блока) писателя не стало.

Как и многие другие современные ему русские писатели Андрей Белый прославился под псевдонимом. Его настоящее имя – Борис Николаевич Бугаев. [См. также статью Андрей Белый - жизнь и произведения .] Он родился в Москве в 1880 г. – в том же году, что и Блок . Его отец, профессор Бугаев (профессор Летаев в сочинениях сына), был выдающимся математиком, корреспондентом Вейерштрасса и Пуанкаре, деканом факультета Московского университета. Сын унаследовал от него интерес к самым трудным для понимания математическим задачам.

Он учился в частной гимназии Л. И. Поливанова, одного из лучших педагогов России того времени, который внушил ему глубокий интерес к русским поэтам. В юности Белый встречался с великим философом Владимиром Соловьевым и рано стал знатоком его мистического учения. Белый сблизился с племянником Соловьёва, поэтом Сергеем. Оба они были проникнуты экстатическим ожиданием апокалипсиса, вполне реально и конкретно верили, что первые годы нового, XX-го, столетия принесут новое откровение – откровение Женской Ипостаси, Софии, и что ее пришествие полностью переменит и преобразит жизнь. Эти ожидания еще усилились, когда друзья узнали о видениях и поэзии Блока.

Поэты России ХХ век. Андрей Белый

В это время Андрей Белый учился в Московском университете, что заняло у него восемь лет: он получил диплом по философии и по математике. Несмотря на его блестящие способности, профессура смотрела на него косо из-за его «декадентских» писаний – некоторые даже не подали ему руки на похоронах отца. Первое из «декадентских» писаний (прозаическое) появилось в 1902 г. под раздражающим названием Симфония (Вторая драматическая ). Несколько исключительно тонких критиков (М. С. Соловьев – отец Сергея, Брюсов и Мережковский с Гиппиус) сразу распознали тут нечто совершенно новое и многообещающее. Это почти зрелое произведение дает полное представление как о юморе Белого, так и о его изумительном даре – писать музыкально организованную прозу. Но критики отнеслись к этой «симфонии» и к тому, что за ней последовало, с негодованием и злобой, и на несколько лет Белый заменил Брюсова (которого начинали признавать) в качестве главной мишени нападок на «декадентов». Его обзывали непристойным клоуном, чьи ужимки оскверняют священную область литературы. Отношение критики понятно: почти во всех произведениях Белого бесспорно есть элемент дурачества. За Второй симфонией последовала Первая (Северная, героическая , 1904), Третья (Возвращение , 1905) и Четвертая (Кубок метелей , 1908), а также сборник стихов Золото в лазури (1904) – и все встретили такой же прием.

В 1905 г. Белый (как и большинство символистов) был захвачен волной революции , которую он пытался объединить с соловьевским мистицизмом. Но вырождение революции в уголовную анархию вызвало у Белого подавленность, как и у Блока, и он потерял веру в свои мистические идеалы. Подавленность излилась в двух стихотворных сборниках, появившихся в 1909 г.: реалистическом – Пепел , где он подхватывает некрасовскую традицию, и Урна , где он рассказывает о своих блужданиях по абстрактной пустыне неокантианской метафизики. Но отчаяние Белого лишено угрюмой и трагической горечи Блока, и читатель поневоле относится к нему не так серьезно, тем более, что сам Белый поминутно отвлекает его своими юмористическими курбетами.

Все это время Белый писал прозу том за томом: писал блестящие, но фантастические и импрессионистские критические статьи, в которых объяснял писателей с точки зрения своего мистического символизма; писал изложения своих метафизических теорий. Символисты высоко его ценили, но широкой публике он был почти не известен. В 1909 г. он опубликовал свой первый роман – Серебряный голубь . Это замечательное произведение, которому вскоре предстояло оказать огромное влияние на русскую прозу, вначале прошло почти незамеченным. В 1910 г. Белый прочел ряд докладов в Петербургской «поэтической Академии» о русской просодии – дата, с которой можно отсчитывать само существование русской просодии как отрасли науки.

В 1911 г. он женился на девушке, которая носила поэтическое имя Ася Тургенева и действительно была родственницей знаменитого писателя . В следующем году молодая пара познакомилась с известным немецким «антропософом» Рудольфом Штайнером . Штайнеровская «антропософия» есть грубо конкретизированная и детализированная обработка символистского мировоззрения, которое считает человеческий микрокосм параллельным во всех деталях вселенскому макрокосму. Белый и его жена были заворожены Штайнером и четыре года прожили в его магическом заведении в Дорнахе, близ Базеля («Гетеануме»). Они принимали участие в строительстве Иоганнеума, который должен был быть выстроен только адептами Штайнера, без вмешательства непросвещенных, т.е. профессиональных строителей. За это время Белый опубликовал свой второй роман Петербург (1913) и написал Котика Летаева , который был опубликован в 1917 году. Когда разразилась Первая Мировая война , он занял пацифистскую позицию. В 1916 г. ему пришлось возвратиться в Россию для военной службы. Но от посылки на фронт его спасла революция. Как и Блок, он попал под влияние Иванова-Разумника и его «скифского » революционного мессианизма. Большевиков Белый приветствовал как освободительную и разрушительную бурю, которая разделается с одряхлевшей «гуманистической» европейской цивилизацией. В его (очень слабой) поэме Христос воскрес (1918) он, еще более настойчиво, чем Блок, отождествляет большевизм с христианством.

Как и Блок, Белый очень скоро потерял веру в это тождество, но, в отличие от Блока, не впал в унылую прострацию. Напротив, именно в самые худшие годы большевизма (1918–1921) он развил бурную деятельность, вдохновленную верой в великое мистическое возрождение России, нарастающее вопреки большевикам. Ему казалось, что в России на его глазах возникает новая «культура вечности», которая заменит гуманистическую цивилизацию Европы. И действительно, в эти страшные годы голода, лишений и террора в России происходил удивительный расцвет мистического и спиритуалистического творчества. Белый стал центром этого брожения. Он основал «Вольфилу» (Вольная философская ассоциация), где свободно, искренно и оригинально обсуждались самые жгучие проблемы мистической метафизики в их практическом аспекте. Он издавал Записки мечтателя (1919–1922), непериодический журнал, смесь, в которой содержится почти все лучшее, что было опубликовано в эти тяжелейшие два года. Он преподавал стихосложение пролетарским поэтам и с невероятной энергией читал лекции чуть не каждый день.

За этот период, кроме множества мелких произведений, им были написаны Записки чудака , Преступление Николая Летаева (продолжение Котика Летаева ), большая поэма Первое свиданье и Воспоминания о Блоке . Вместе с Блоком и Горьким (которые тогда ничего не писали и потому в счет не шли) он был крупнейшей фигурой русской литературы – и куда более влиятельной, чем те двое. Когда возродилась книжная торговля (1922), издатели первым делом стали печатать Белого. В том же году он уехал в Берлин, где стал таким же центром среди писателей-эмигрантов, каким был в России. Но его экстатический, беспокойный дух не позволил ему оставаться за границей. В 1923 г. Андрей Белый вернулся в Россию, ибо только там ощущал соприкосновение с жадно ожидавшимся им мессианским возрождением русской культуры.

Портрет Андрея Белого. Художник К. Петров-Водкин, 1932

Однако все его попытки наладить живой контакт с советской культурой оказались безнадёжными. Коммунистические идеологи Андрея Белого не признавали. Ещё в Берлине он порвал с Асей Тургеневой, а по возвращении в СССР сожительствовал с Анной Васильевой, на которой в 1931 официально женился. У неё на руках писатель и умер 8 января 1934 в Москве после нескольких инсультов.

(настоящее имя - Борис Николаевич Бугаев )

(1880-1934) русский прозаик, поэт, критик, литературовед

Будущий знаменитый символист родился в семье профессора Н. Бугаева, известного математика, автора оригинальной теории эволюционной монатодологии и председателя Московского математического общества. Детские годы Бугаева прошли в бытовой и интеллектуальной атмосфере профессорской Москвы. Она оказала влияние не только на его умственное развитие, но и на подсознание. Позже в своих романах и мемуарах он создаст образы знаменитостей, бывавших в доме, в виде кариатид, держателей особой системы мироздания. Вероятно, благодаря своей неуемной энергии отец получит в этой иерархии почетное прозвище Гефеста, бога огня, подвижного и переменчивого.

Мать занималась только собой, вела светский образ жизни. О ее красоте свидетельствует образ молодой на картине «Боярская свадьба» К. Маковского, для которой она позировала.

Каждый из родителей мечтал сделать из мальчика будущего гения: отец видел в нем продолжателя дела, мать мечтала о всестороннем развитии, учила музыке и грамоте. Позже Бугаев вспоминал, что боялся расстроить мать своим непониманием и оттого еще больше тупел.

В целях самозащиты он уходил в свой внутренний мир, который во многом складывался под влиянием произведений Майн Рида, Жюля Верна. Позже детские фантазии и страхи (Бугаев часто болел) также станут содержанием его книг. Ведь он рано начал многое подмечать. Раздвоенность станет его обычным состоянием, со временем он даже откажется от своего имени.

Бугаев поступает в частную гимназию Л. Поливанова. Через руки этого педагога, знатока русской словесности, автора оригинальной методики образования, прошли многие русские деятели, из близких Бугаеву символистских кругов там учился В. Брюсов.

Детство заканчивается, наступает время чтения Бодлера, Верлена, Уайта, Гауптмана, Ибсена. К осени 1895 года относятся первые опыты сочинительства. Как поэт Бугаев формируется под влиянием французских декадентов и отечественной философии.

В 1896 году он знакомится с семьей М. Соловьева, брата философа В. Соловьева. Они поселились в том же доме на углу Арбата и Денежного переулка, где жили Бугаевы. Сережа Соловьев становится приятелем и другом поэта, а жена Соловьева знакомит его с творчеством импрессионистов и Врубеля. Бугаев увлекается музыкой Грига, Вагнера, Римского-Корсакова.

Соловьев придумал псевдоним для начинающего литератора - Андрей Белый. Ведь из уважения к отцу Бугаев не решается печататься под своим именем и подписывается «студент-естественник». В то время он учится на естественном отделении физико-математического факультета Московского университета.

Правда, Андрей Белый выступал и под другими псевдонимами, их известно не менее двенадцати, среди них - Альфа, Бета, Гамма, Кунктатор, Леонид Ледяной. Подобная разбросанность свидетельствовала о неустойчивом состоянии поэта, он еще находится в процессе самопоиска.

Постоянство не являлось особенностью Белого. Он даже свои стихи сочинял на бегу, в процессе движения, перемещения. Ни один текст Андрей Белый не воспринимал как окончательный: выпуская переиздания, он порой менял текст настолько, что он представлял вариации на ту же тему. Гак, стихи из сборника «Пепел» переписывались им трижды, для изданий 1923 года и 1929 годов. Последний вариант был подготовлен для сборника «Зовы времени», но он не вышел из-за смерти поэта.

Роман «Петербург» существует в четырех редакциях, причем в первой из них ритмическую структуру определял амфибрахий, а во второй - анапест. Подобная структура требовала объяснений. Ни один издатель не принял роман «Маски» (1932) в стихотворной форме. Поэтому Белому приходилось давать предисловия к своим произведениям, снабжать их схемами и рисунками, проводить специальные семинары по метрике.

Первые произведения Белого в основном не сохранились, отрывки из других были позднее напечатаны в «Северных цветах» и «Золотом Руне».

Андрей Белый всегда мечтал согласовать точные науки и музыку. Он не работал по полученной специальности, но в статьях и теоретико-философских исследованиях использовал для построения своих теорий даже математические выкладки.

Опорой для Белого становится философия В. Соловьева и Ф. Ницше. Он откровенно заявляет, что основывался на их выводах для конструирования собственной системы взглядов, связанных с мистическим преображением бытия и познанием тайны сущего.

Начало XX века ознаменовано работой Белого над «Симфониями». Они представляют собой новую форму, лирическую ритмизованную прозу, где различные сюжетные линии стекаются по законам музыкальной композиции в виде отдельных лейтмотивов.

Как писал автор, ему было важно передать душевную созвучность окружающего мира во всех его сторонах, частях и проявлениях. Но он еще только вырабатывает свой собственный почерк, в первой симфонии пока сильны книжные впечатления. «Третья симфония» интересна пророческим пафосом.

Андрей Белый постоянно расширял круг литературных знакомств, он многому научился у В. Брюсова, определенное влияние на поэта оказало окружение Мережковского-Гиппиус. Он напечатал значимые для творчества статьи «Формы искусства» (1902) и «Символизм как миропонимание» (1904) в их религиозно-философском журнале «Новый путь».

Белый верил в то, что является адептом нового искусства, истинного символизма. Его взгляды разделяли единомышленники, в основном студенты Московского университета, называвшие себя аргонавтами.

После встречи с А. Блоком в 1903 году им становится ясно, что оба поэта развиваются в одном направлении. Правда, сам Андрей Белый признавался, что в то время уступал Блоку в литературном мастерстве. Отношения дружбы-вражды отразятся в переписке, являющейся бесценным памятником истории развития символизма как литературного течения.

1904 год принес разочарования, Андрей Белый отходит от кружка аргонавтов и заводит полемику с Брюсовым. Предметом нападок было то, что Брюсов стал другом для покинутой Андреем Белым возлюбленной. В отношениях с Н. Пиотровской Белый надеялся обрести астральную любовь, но они переросли в тривиальный роман. Тогда он порывает с ней. Свои впечатления оба поэта отражают в стихах, Брюсов делает Белого героем своего романа «Огненный ангел».

Новая полоса творчества начинается с сотрудничества в ведущем символистском журнале «Весы», где Белый публикует свои статьи, заметки, рецензии. Постепенно он становится ведущим теоретиком символизма.

В течение некоторого времени (в 1906-1909 годах) Андрей Белый полагал, что влюблен в жену Блока Л. Менделееву. Но скорее он отдал дань общим настроениям, ведь многие полагали, что Менделеева станет земным олицетворением Вечной Женственности, обоснованной В. Соловьевым и реализованной Блоком в стихах. Позже свои переживания, навеянные неразделенной любовью и разочарованиями в юношеских мечтаниях, Белый отразит в сборнике «Урна» (1909), рассказе «Куст», в образе ангела Пери в романе «Петербург» (1916), а также в мемуарах.

Андрей Белый относился к тем людям, которые легко подвергались чужому влиянию и увлекались многими вещами одновременно. Он легко менял тональность в отношениях с окружающими, переходя от дружбы к ненависти и наоборот. Известно, что Белый неоднократно провоцировал окружающих на дуэли, но они не допускались близкими.

Литературная жизнь Белого шла параллельно с университетскими занятиями. Закончив в 1903 году естественное отделение с дипломом первой степени, осенью 1905 года Андрей Белый поступает на историко-философское отделение. Но вскоре покидает его, не закончив. Теперь он полностью сосредотачивается на литературном творчестве.

Шкловский полагал, что из «Симфоний» Белого вышла новая проза, уже связанная не с традиционным сюжетом, а с расщеплением повествовательного целого, где значение имеют отдельные составляющие, но не целое. Конечно, последователи использовали и блестящую смысловую игру, которую Белый затевал практически в каждом своем произведении. Один из критиков отметил, что дробный мир поэта как бы запечатлен фасеточным зрением насекомых.

Революционные настроения Белого, вероятно, отразились в изменении сюжетной направленности его произведений. В 1904-1908 годах он создает книгу стихов «Пепел», где показывает свое отношение к теме родины. Любопытно, что вновь Белый и Блок думают одинаково, они обращаются к традициям Н. Некрасова, размышляя о том, куда пойдет Россия.

Андрей Белый пишет:

Просторов простертая рать:

В пространствах таянства пространства.

Россия, куда мне бежать

От голода, мора и пьянства? ("Русь").

Некоторые критики полагают, что хотя Белый и пессимистичен, не видит будущего, по художественному мастерству - ритмическому разнообразию, словесной изобретательности, звуковому богатству - он превосходит Блока, четко обрисовывавшего возможное возрождение России.

В романе «Серебряный голубь» (1910) Андрей Белый продолжает историко-философскую линию противопоставления Востока и Запада. Он следует традициям Гоголя, этнографически точно изображая сцены колдовства и эротико-мистических радений.

Формально сюжет подчинен истории героя Дарьяльского, попадающего в руки сектантов-голубей. На самом же деле Белый бесконечно варьирует темы и мотивы произведения, добиваясь членения романа на отдельные составляющие. Язык произведения ритмизован, как и ранние повести Гоголя, местами он невнятен и напевен. Так Андрей Белый отражал смятенное состояние своих героев.

Позже стало ясно, что он открыл неогоголевскую эпоху в русской прозе, став создателем новой литературной формы - музыкально-ритмической прозы.

В десятые годы в жизнь Белого входит Ася Тургенева. Она воспринимала их отношения прежде всего как дружеские, Белый же верил в большее, поэтому совершенные вместе путешествия позже включил в свои романы как значимые для него воспоминания.

Начиная с 1912 года поэт путешествует по Европе, во время своих странствий знакомится с антропософами, их учителем Штайнером. В1915-1916 годах в Дорнахе Белый принимал участие в строительстве Иоаннова храма. Он возвращается в Россию в 1916 году в связи с военным призывом. Ася остается в Европе.

Предреволюционное десятилетие ознаменовано выходом лучшего произведения Белого - романа «Петербург», в котором он дал характеристику распада сознания своего героя - интеллигента Н. Аблеухова. Ведущими мотивами является тема града Петра как олицетворения мощной разрушительной силы и проблема ворвавшегося в Россию революционного вихря.

Заявленная Андреем Белым история русского интеллигента в смутное время является своеобразным обобщением тех идейных поисков, которые в свое время вели Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой. В свою очередь своими загадками, скрытыми отсылками, аллюзиями и реминисценциями Белый повлиял на представителей русского орнаментализма, заворожил своими поисками Е. Замятина, Б. Пильняка, В. Набокова.

Примерно в середине десятых годов Белый последовательно создает личную биографию, он предполагал назвать ее эпопеей «Моя жизнь». В предисловии к повести «Котик Летаев» издания 1922 года, Андрей Белый называет себя психологом-палеонтологом. Он помнит даже форму облаков, проплывавших в разные годы над имением его отца «Серебряный Колодезь». Поэтому откровенно заявляет о том, что его память запечатлевает мельчайшие жизненные впечатления. Они и становятся содержанием книги, начиная с внутриугробных воспоминаний. В повести «Крещеный китаец», второй части эпопеи, поэт расскажет о более зрелом периоде жизни.

Своеобразным продолжением эпопеи становятся «Записки чудака» (1922), свою задачу писатель формулирует следующим образом: назначение этого дневника - «сорвать маску с себя, как с писателя; и рассказать о себе, человеке, однажды навек потрясенном. . . Моя жизнь постепенно мне стала писательским материалом».

Вернувшись в Москву, Андрей Белый стал вестником новой культуры. Она была революционна по духу, но не по социальным устремлениям. В своих лекциях и статьях («Революция и культура») Белый призывает к бунту против форм. Он много пишет, хотя бытовая неустроенность приводила к болезням. Но все же поэт находит в себе силы публиковать и ранее написанное.

Оправившись после болезни, он на два года уезжает за границу. В Берлине происходит решительное объяснение и окончательный разрыв с Асей Тургеневой. Штайнер уклоняется от свидания с Белым, который называет себя послом России от антропософии, и их отношениям также приходит конец. Вместе с тем берлинское двухлетие стало рекордным для Белого временем по публикации его произведений: выходят семь переизданий и девять новых публикаций.

Подспудно у писателя возникает замысел мемуаров, частично пропавших при переезде, но восстановленных в начале тридцатых годов. Замысел «Воспоминаний о Блоке» удалось реализовать в 1922-1923 годах.

Другое направление творчества связано с созданием романа «Москва». Он вышел в виде двух частей - «Московский чудак» и «Москва под ударом».

Последнее десятилетие оказалось самым драматическим для Белого. Его спутница, К. Васильева (Бугаева), была арестована вместе с другими деятелями антропософского движения. Поэт пишет патетическое обращение на имя И. Сталина. Клавдия возвращается домой.

Она была не только другом, но и личным секретарем Белого. Возможно, поэтому ему удалось создать грандиозное сочинение - мемуарную трилогию «На рубеже веков» (1931), «Начало века» (1933), «Между двух революций», в которых он воссоздал время, получившее позже название «серебряного века».

Белому вновь удается проявить стилевое новаторство, он ведет живой разговор с читателем, фиксируя любопытные подробности быта того времени. Конечно, некоторые характеристики кажутся гротескными, персонажи обрисовываются сатирическими красками. Андрей Белый пытается найти согласие с тогдашними властями, но все равно оценивается в печати отрицательно. Правда, в разгромной статье Л. Троцкого отмечен поразительный дар поэта конструировать собственную Вселенную.

Параллельно, начиная с конца 1928 года Белый возвращается к своим работам о ритме русского стиха («Ритм как диалектика» и «Медный всадник», 1929), заканчивает свои размышления о прозе Гоголя («Мастерство Гоголя», 1934).

Смерть Белого оказалась неожиданной, он умер от мозгового спазма после солнечного удара. Вероятно, болезнь мозга не распознали вовремя.

В отличие от Блока, которого больше всего влекло прошлое с его великими романтиками, Белый был весь обращен к будущему и из символистов был ближе всех к футуристам . В особенности большое влияние оказала его проза, которая революционизировала стиль русских писателей. Белый – фигура более сложная, чем Блок, да и все прочие символисты; в этом смысле он может соперничать с самыми сложными и смущающими фигурами в русской литературе – Гоголем и Владимиром Соловьевым , которые оказали немалое влияние на него. С одной стороны Белый – это самое крайнее и типичное выражение символистских воззрений; никто не пошел дальше его в стремлении свести мир к системе «соответствий» и никто не воспринимал эти «соответствия» более конкретно и реалистично. Но именно эта конкретность его нематериальных символов возвращает его к реализму, как правило, находящемуся вне символистского способа самовыражения. Он настолько владеет тончайшими оттенками реальности, выразительнейшими, значительнейшими, подсказывающими и одновременно ускользающими деталями, он так велик и так оригинален в этом, что невольно возникает совершенно неожиданное сравнение с реалистом из реалистов – с Толстым . И все-таки мир Белого, несмотря на его более чем жизнеподобные детали, есть невещественный мир идей, в который наша здешняя реальность лишь проецируется как вихрь иллюзий. Этот невещественный мир символов и абстракций кажется зрелищем, полным цвета и огня; несмотря на вполне серьезную, интенсивную духовную жизнь он поражает как некое метафизическое «шоу», блестящее, забавное, но не вполне серьезное.

Лекция Николая Александрова «Поэты серебряного века: Андрей Белый и Саша Черный»

У Белого до странного отсутствует чувство трагедии, и в этом он опять-таки совершенная противоположность Блоку. Его мир – это мир эльфов, который вне добра и зла; в нем Белый носится как Ариэль, недисциплинированный и сумасбродный. Из-за этого одни видят в Белом провидца и пророка, другие – мистика-шарлатана. Кем бы он ни был, он разительно отличается от всех символистов полным отсутствием сакраментальной торжественности. Иногда он невольно бывает смешон, но вообще он с необычайной дерзостью слил свою наружную комичность с мистицизмом и с необычайной оригинальностью использует это в своем творчестве. Он великий юморист, вероятно, величайший в России после Гоголя, и для среднего читателя это его самая важная и привлекательная черта. Но юмор Белого озадачивает – слишком он ни на что не похож. Русской публике понадобилось двенадцать лет, чтобы его оценить. Но те, кто его отведал и получил к нему вкус, всегда будут признавать его редчайшим, изысканнейшим даром богов.

Поэзия Белого

Андрей Белый обычно считается прежде всего поэтом, и, в общем, это верно; но его стихи и по объему, и по значению меньше, чем его проза. В стихах он почти всегда экспериментирует, и никто не сделал больше, чем он, в открытии доселе неизвестных возможностей русского стиха, особенно в его традиционных формах. Первая его книга переполнена древнегерманскими ассоциациями (более в сюжетах, чем в форме). На многих страницах вы встретите Ницше с его символами Заратустры, и Беклина с его кентаврами, но уже и тут видны первые плоды его юмористического натурализма. Пепел , самый реалистический из стихотворных сборников Белого – книга, одновременно и самая серьезная, хотя в ней содержатся некоторые самые смешные его вещи (Дочь священника и Семинарист ). Но господствующая нота – мрачное и циничное отчаяние. В этой книге находится самое серьезное и сильное стихотворение Россия (1907):

Довольно: не жди, не надейся, –
Рассейся, мой бедный народ!
В пространство пади и разбейся
За годом мучительный год.

И оно заканчивается словами:

Исчезни в пространство, исчезни,
Россия, Россия моя!

Через десять лет, с высоты второй революции , он переписал эти стихи, закончив их так:

Россия! Россия! Россия! –
Мессия грядущего дня.

Урна (написанная после Пепла и опубликованная одновременно с ним) – любопытное собрание пессимистических и причудливо-иронических размышлений о несуществовании мира реальностей, открытом философией Канта . С этого времени Белый написал немного стихов; последняя книга его лирики (После разлуки , 1922) – прямо говоря, сборник словесных и ритмических упражнений. Но одна его поэма – Первое свиданье (1921) – прелестна. Как и Три встречи Соловьева, это смесь серьезности и веселья, которые у Белого странно-неразделимы. Большая часть опять покажется непосвященному пустой словесно-фонетической игрой. Надо принять ее как таковую – с удовольствием, потому что она необыкновенно веселит. Но реалистическая часть поэмы – это нечто большее. Там его лучшие юмористические портреты – портреты Соловьевых (Владимира, Михаила и Сергея), и описание большого симфонического концерта в Москве (1900 г.) – шедевр словесной выразительности, мягкого реализма и прелестного юмора. Эта поэма тесно связана с прозаическим творчеством Белого и так же основана на очень сложной системе музыкального построения, с лейтмотивами, «соответствиями» и «ссылками» на себя же.

Проза Белого

В предисловии к первому своему прозаическому произведению (Драматическая симфония ) Белый говорит: «Эта вещь имеет три смысла: музыкальный смысл, сатирический смысл и, кроме того, философски-символический смысл». Это можно сказать обо всей прозе, разве что отметить еще, что второй смысл не всегда чисто сатирический – правильнее было бы назвать его реалистическим. Последний смысл, философский, вероятно, по мнению Белого, самый важный. Но для читателя, который хочет получить удовольствие от прозы Белого, важно не принимать его философию слишком всерьез и не ломать голову над ее смыслом. Это будет бесполезно, особенно в отношении его более поздних «антропософских» произведений, философия которых не может быть понята без предварительной долгой инициации в Дорнахе Рудольфа Штайнера . К тому же это и не нужно. Проза Белого ничего не потеряет, если воспринимать ее философские символы просто как орнамент.

Его проза – «орнаментальная проза» – прозаический текст, сформированный по принципам поэтического, где сюжет уходит на второй план, а на первый выходят метафоры, образы, ассоциации, ритм. «Орнаментальная» проза не обязательно отмечена приподнятым поэтическим языком, как у Вячеслава Иванова . Напротив, она может быть подчеркнуто-реалистической, даже агрессивно-грубой. Основное в ней то, что она привлекает внимание читателя к малейшей детали: к словам, к их звучанию и ритму. Она прямо противоположна аналитической прозе Толстого или Стендаля . Величайшим русским орнаменталистом был Гоголь. У орнаментальной прозы отчетливая тенденция: ускользнуть из-под контроля большей величины, разрушить цельность произведения. Эта тенденция полностью развернулась почти у всех продолжателей Белого. Но в творчестве самого Белого эта тенденция уравновешивается музыкальной архитектоникой всего произведения. Это музыкальная архитектоника выражена в самом названии Симфонии , которое Белый давал своим произведениям, и осуществляется продуманной системой лейтмотивов и повторов-ссылок, «крещендо и диминуэндо», параллельным развитием независимых, но (по своему символизму) связанных между собою тем. Однако центробежная тенденция орнаментального стиля обычно побеждает центростремительные силы музыкальной конструкции и (за исключением, может быть, Серебряного голубя ) Симфонии и романы Белого не являют совершенного целого. В этом смысле их нельзя сравнить с высшим единством Двенадцати Блока. Симфонии (особенно первая, так называемая Вторая, Драматическая ) содержат много прекрасных страниц, особенно сатирического плана. Но неопытному начинающему читателю их не порекомендуешь. Начинать читать Белого лучше с Воспоминаний об Александре Блоке или с первого романа – Серебряный голубь , о котором можно прочитать в отдельной статье нашего сайта.

Следующий роман Белого, Петербург , как и Серебряный голубь имеет темой философию русской истории. Тема Серебряного голубя – противостояние Востока и Запада; тема Петербурга – их совпадение. Русский нигилизм, в обеих своих формах – формализма петербургской бюрократии и рационализма революционеров, представлен как точка пересечения опустошительного западного рационализма и разрушительных сил «монгольских» степей. Оба героя Петербурга , бюрократ-отец и террорист-сын Аблеуховы – татарского происхождения. Насколько Серебряный голубь идет от Гоголя, настолько же Петербург идет от Достоевского , но не от всего Достоевского – только от Двойника , самой «орнаментальной» и гоголевской из всех «достоевских» вещей. По стилю Петербург непохож на предшествующие вещи, тут стиль не так богат и, как и в Двойнике , настроен на лейтмотив безумия. Книга похожа на кошмар, и не всегда можно понять, что, собственно, происходит. В ней большая сила одержимости и повествование не менее увлекательно, чем в Серебряном голубе . Сюжет вертится вокруг адской машины, которая должна взорваться через двадцать четыре часа, и читатель все время держится в напряжении подробными и разнообразными рассказами об этих двадцати четырех часах и о решениях и контррешениях героя.

Котик Летаев – самое оригинальное и ни на что не похожее произведение Белого. Это история его собственного младенчества и начинается она с воспоминаний о жизни до рождения – в материнской утробе. Она построена на системе параллельных линий, одна развивается в реальной жизни ребенка, другая в «сфеpax». Несомненно, это гениальная вещь, несмотря на смущающие детали и на то, что антропософское объяснение детских впечатлений как повторения прежнего опыта расы не всегда убедительно. Главная линия повествования (если тут можно говорить о повествовании) – постепенное формирование представлений ребенка о внешнем мире. Этот процесс передан с помощью двух терминов: «рой» и «строй». Это кристаллизация хаотических бесконечных «роев» и четко очерченные и упорядоченные «строи». Развитие символически усиливается тем, что отец ребенка, известный математик, мастер «строя». Но для антропософа Белого ничем не ограниченный «рой» представляется более истинной и более значащей реальностью.

Продолжение Котика Летаева – Преступление Николая Летаева гораздо менее абстрактно-символично и может без труда быть прочитано непосвященными. Это самое реалистическое и самое забавное произведение Белого. Оно развертывается в реальном мире: речь в нем идет о соперничестве между его родителями – математиком отцом и элегантной и легкомысленной матерью – по поводу воспитания сына. Тут Белый в своей лучшей форме как тонкий и проницательный реалист, и его юмор (хотя символизм постоянно присутствует) достигает особенной прелести.

Записки чудака , хотя они блистательно орнаментальны, читателю, не посвященному в тайны антропософии, лучше не читать. Но последнее его произведение Андрея Белого – Воспоминания об Александре Блоке (1922) читать легко и просто. Музыкальная конструкция отсутствует, и Белый явно сосредоточен на передаче фактов, как они были. Стиль тоже менее орнаментален, порой даже небрежен (чего никогда не бывает в других его произведениях). Две-три главы, посвященные антропософской интерпретации блоковской поэзии, можно пропустить. Остальные же главы – это залежи интереснейших и неожиданнейших сведений из истории русского символизма, но, прежде всего, это восхитительное чтение. Несмотря на то, что он всегда смотрел на Блока снизу вверх, как на высшее существо, Белый анализирует его с изумительной проницательностью и глубиной. Рассказ об их мистической связи 1903–1904 гг. необычайно жив и убедителен. Но думается, что самое лучшее в этих Воспоминаниях – портреты второстепенных персонажей, которые написаны со всем присущим Белому богатством интуиции, подтекста и юмора. Фигура Мережковского , например, – чистый шедевр. Этот портрет уже широко известен среди читающей публики и, вероятно, тапочки с кисточками, которые Белый ввел как лейтмотив Мережковского, навсегда останутся как бессмертный символ их носителя.